Крах дипломатического «Согласия» - Александр Владимирович Быков

В Петрограде оставалось немало людей, кто не только мечтал о скором конце Советской власти, но в меру сил способствовал ему. На одной из встреч Смыслова представили доктору Ковалевскому, у которого были обширные связи среди офицеров, служивших до революции на флоте и в учреждениях генерального Штаба.

– Владимир Павлович, – назвал себя доктор, – в прошлом статский советник, военный врач.

– Смыслов, подпоручик, награжден Георгиевским крестом 4 степени, в прошлом командир взвода, – ответил Иван Петрович.

Он посмотрел на доктора. Открытое лицо, возраст за сорок, уверен в себе и знает цену людям. Про таких людей обычно говорят – надежный.

– Вас характеризуют как человека дела, – сказал доктор. – Это правда, что вы участвовали в январском покушении на Ленина?

– Да, было такое.

Иван Петрович рассказал Ковалевскому о своем участии в заговоре георгиевских кавалеров, работе на британскую военную миссию в деле порчи боевого имущества на подводных лодках.

– Так вы знакомы с Кроми?

– Имел честь, – ответил подпоручик, – это блестящий офицер. Но я больше не сотрудничаю с британской военной миссией. Наши пути разошлись.

– Это бывает, – Ковалевский похлопал Смыслова по плечу. – Мы, простые люди, сходимся, расходимся, что-то ищем. Сейчас даже дипломаты Антанты разошлись. Американцы окопались в Вологде, англичане ретировались в Лондон, а французы… Я даже не знаю, где сейчас господин Нуланс.

– Скорее всего, тоже в Вологде, по крайней мере неделю назад он вернулся в Петроград из Финляндии и имел твердые намерения возобновить работу посольства.

– Да вы информированный человек, подпоручик, для ваших лет это большой плюс. Вы знаете Кроми, Нуланса и, видимо, других из этой компании, что само по себе очень важно.

– Это все благодаря Кроми.

– Не сомневаюсь, капитан много значит в сегодняшней политической жизни Петрограда, едва ли не больше других иностранцев.

Смыслов согласно кивнул головой.

– Подпоручик, если вы не против, я познакомлю вас с людьми, от которых в скором будет зависеть судьба России, – сказал доктор, – не сейчас, конечно, но в ближайшем будущем.

– Буду польщен.

Через два дня подпоручика пригласили на очередное закрытое мероприятие, и Ковалевский, взяв Смыслова под локоть, подвел к представительному мужчине в мундире без знаков отличия.

– Позвольте представить вас моему другу полковнику Куроченкову. Ваше высокоблагородие, это подпоручик Смыслов, я вам о нем рассказывал.

Куроченков протянул руку для приветствия.

– Рад познакомиться, наслышан от доктора о ваших подвигах, жаль, что покушение на этого упыря Ленина не удалось, этим вы оказали бы великую помощь делу возрождения России.

– Думаю, что возможность для реванша еще предоставится, – ответил Смыслов.

– Я как раз и хотел бы поговорить об этом.

Смыслов понял, что сейчас ему сделают какое-то предложение. Для себя он сразу же решил, что если будут предлагать ехать воевать на Дон, соглашаться без всяких условий.

– Я предлагаю вам, подпоручик, принимая во внимание ваши боевые и прочие заслуги, стать членом нашей организации. Цель проста – свержение существующего правительства и реставрация монархии. Не буду скрывать, мы работаем в контакте с военными миссиями стран Антанты. Вас, кстати, характеризовали там наилучшим образом. Они в курсе, что вы пережили личную драму и возлагаете, частично конечно, вину и на них. Но что поделать, идет война, каждый день одни теряют боевых товарищей, другие – любимых женщин. И все мы, к сожалению, уже потеряли самое главное – нашу Россию. Лучшие люди при поддержке великих держав ищут выход из этой ситуации. Мы предлагаем вам стать одним из них. К тому же это поможет вам в поисках вашей невесты, ведь придется много ездить по стране. Вдруг да где-то сыщутся следы отставного генерала Мизенера.

– Откуда вы все знаете? Ах да, – Смыслов вспомнил, что рассказал обо всем знакомому, который приютил его по возвращению из Финляндии, глупо было подозревать то другого.

– Я могу подумать? – спросил он Куроченкова.

– Конечно, у вас есть целых пять минут.

– Вы не оставляете мне выбора!

– Выбор очевиден, подпоручик, вы уже и так давно с нами, просто сейчас мы организованы куда лучше, чем в январе, и уже не допустим тех непростительных ошибок, как раньше.

– Хорошо, – ответил Смыслов, – я готов послужить делу возрождения великой России.

Куроченков пожал ему руку, и они пошли к столу. Такой важный шаг необходимо было отметить бокалом вина. Не все же погреба разграбила солдатня в декабре 1917 года. Кое-что осталось.

– Прекрасный напиток, – повалил Смыслов, отведав из бокала темно-красного вина.

– Надеюсь, нам хватит запасов, чтобы отпраздновать победу над большевизмом, – заметил Куроченков, – За победу, господа офицеры!

Все дружно встали, выпили и по-гусарски разбили бокалы.

«Жив еще русский дух», – подумал Иван Петрович, – а значит «белое» дело имеет большое будущее. В Финляндии армия Маннергейма уже разгромила финских большевиков и выдворила остатки «красных» за пределы страны. На очереди Россия.

Глава 28

После отъезда из Петрограда иностранных посольств и миссий большевики изменили свое отношение к тем, кто остался и шел на контакт с новой властью. Больше всего повезло Локкарту. После отъезда Поверенного в делах Великобритании Линдлея большевики стали относиться к нему как полномочному представителю Соединенного Королевства и оказывали всяческие признаки почтения. Локкарту это, разумеется, льстило. Воспользовавшись благоприятным моментом, он еще 16 марта отбыл вместе с представителями советского правительства в Москву, говорили, что в вагоне товарища Троцкого.

Мура Бенкендорф снова осталась одна. Локкарт как-то невнятно сказал ей, что в дальнейшем вызовет ее в Москву, как только устроится сам и начнет полноценно работать. Она молча покорилась его воле.

Была ли Мура счастлива с ним, безусловным любимчиком британского премьера, сделавшим за короткий срок после второго приезда в Россию головокружительную карьеру? Фактически она считалась содержанкой, но это сейчас не позорно, каждый выживает, как может! Зато она не долбила лед на петроградских улицах, не мыла полы в квартирах коммунистических хозяев или грязные тарелки в общественной столовой. Она работала переводчиком и честно зарабатывала себе на жизнь.

То, что при этом Мура вынуждена была делить постель с Локкартом, её не смущало. Англичанин думал, что она в него влюблена, и Мура старалась его не разочаровывать. Однако каждый раз, когда в доме неофициального представителя оказывался капитан Кроми, она покрывалась легким румянцем и выглядела беспечной. Она помнила их вакации в Йенделе, когда Кроми сопровождал дочь посла Бьюкенена Мириэль, помнила, как он оказывал ей знаки внимания зимой и по существу способствовал появлению её в доме у Локкарта. За все это Мура была безмерно благодарна английскому капитану.

Теперь, когда Локкарт уехал в Москву, Кроми стал заходить каждый день. Мура не понимала,