Душа Лахора - Читра Банерджи Дивакаруни

Меня ошеломляет столь откровенная ложь – а еще претензии англичан на право судить меня. Да кто они такие, эти чужаки и мародеры? Но особенно я зла на неблагодарного Гулаба, которому предоставила амнистию, чтобы он смог забрать пепел умерших родных.

Я ничего плохого не сделала, только следовала зову сердца. Но мир жесток к женщинам, которые хотят любить. Даже чистая и прекрасная Хир была отравлена собственными родными из-за ее страсти к Рандже.

– Они на меня клевещут, потому что я женщина! – злюсь я.

– Так уж устроен мир, милая, – говорит Лал. – Вот почему я умоляю тебя выйти за меня.

Практичная Мангла заявляет:

– Вам нужен способ показать на публике, как вы преданы Богу, вашему сыну и вашему мужу, даже после его смерти.

Она права. Успокоившись, я придумываю план: я дострою самадхи Саркара, как давно задумала. А потом поеду с Далипом и придворными в Амритсар, чтобы выказать почтение Золотому храму.

И все это время буду думать над тем, как заставить британцев заплатить за их коварные и подлые атаки на меня.

* * *

Через несколько дней после завершения строительства самадхи я вхожу в дурбар и вижу, как придворные что-то бурно обсуждают. Наш шпион на той границе, которая проходит по Сатледжу, доставил тревожную информацию: британцы идут маршем в Ферозепур. Они в сорока милях от Лахора, а пушек у них теперь втрое больше.

– Сам Хардинг скоро прибудет в лагеря, – объявляет Диван Дина Натх. – Они соединили плоскодонки, которые привезли раньше, и создали понтонный мост. Зачем бы им это делать, если они не собираются на нас напасть?

Наш шпион достал копии переписки между высокопоставленными англичанами. В одном послании написано: «Рано или поздно мы перейдем Сатледж».

Миролюбивый Нуруддин возражает:

– Но у нас с ними договор.

Я думаю, англичане нас просто запугивают, но их выходка дает мне шанс отомстить.

– А разве Британия обычно соблюдает договоры?

Тедж Сингх вскакивает в гневе.

– Нет! – Он зачитывает список государств – Кург, Майсор, империя Маратхов, – на которые британцы напали, нарушив прежние соглашения, а доверчивые правители были к этому не готовы. На меня производят сильное впечатление его информированность, напор и амбициозность. Я следую своему плану, но отмечаю, что Теджа стоит иметь в виду.

– Мы хотим такого для Пенджаба? – спрашиваю я.

Оглушительный вопль заглушает голоса немногих умеренных придворных.

– Нет! Давайте проучим предателей-иностранцев, чтобы надолго запомнили.

Я предупреждаю, что нужно тщательно все подготовить. Сначала, рекомендую я, надо съездить в Золотой храм и попросить благословения Вахе Гуру. Потом мы встретимся в самадхи Саркара с панчаятом армии и примем окончательное решение по поводу войны.

Все соглашаются. Мой план принят к исполнению. Британцев ждет неприятный сюрприз.

– А если армия хальсы в процессе пострадает, – говорю я Лалу вечером, – так тому и быть. Впредь командиры дважды подумают, прежде чем пытаться контролировать рани Джиндан.

* * *

Благодаря моим усилиям мавзолей Саркара, давно заброшенный, теперь сравнится по великолепию с любым дворцом крепости. Когда мы торжественной процессией направляемся в самадхи, купола его в вечернем свете сверкают золотым и белым. Внутри стены выложены драгоценными камнями. Мраморная урна с пеплом моего мужа отполирована так, что сияет. Придворные и панчи сидят все вместе, забыв о разногласиях, пока Дина Натх читает список последних коварных деяний британцев: те требуют дани от наших территорий, включая священный город Анандпур. Когда мы попросили британского агента объяснить такое поведение, он пригрозил разорвать дипломатические отношения. Явно назревает война. Неужели мы должны ждать, пока британцы пойдут на Лахор?

Собравшиеся единогласно заявляют, что надо готовиться. Мы не будем стрелять первыми, но наши солдаты перейдут Сатледж и займут наши территории по ту сторону реки. Как обычно, армию поведет визирь и с ним командир по его выбору. Лал выбирает Теджа Сингха. Чтобы поддержать возлюбленного, я охотно соглашаюсь с его выбором, так что панчи тоже «за». Собравшиеся по очереди подходят к урне с прахом Саркара и клянутся в верности. Когда мы выходим из самадхи и объявляем наше решение, воздух звенит от криков «Ура!». Сотни солдат, ждущих снаружи, кричат:

– Мы будем защищать наш Пенджаб до последней капли крови!

У меня на глазах слезы. Отчасти из-за серьезности момента, а отчасти от чувства вины. Гораздо безопаснее было бы собрать войска на нашем берегу Сатледжа. Если британцы и правда пересекут реку и нападут – что маловероятно, – такая позиция лучше позволит нам отбиваться, к тому же мы будем абсолютно в своем праве. Если бы я активно продвигала этот план, собравшиеся могли бы ко мне прислушаться. Но я позволила воинственной истерии завладеть панчаятом, и теперь слишком поздно. Сколько человек умрут из-за моей ненависти к британцам и желания отомстить армии? Я вспоминаю, как много лет назад сказала Саркару, что мне грустно думать о том, как умирают сикхские солдаты, повернув лица к дому. Как же далеко я ушла с тех пор!

* * *

Первоначальный план сражений готов. В течение недели армию направят в четыре стратегические точки: Рупар, Лудхиану, Харике и Ферозепур. Лал так занят подготовкой к войне, что последние несколько дней ему некогда было меня навещать, и, когда он приходит, мы жадно целуемся. Я хочу знать подробности. Как он себя чувствует – волнуется? испытывает нетерпение? тревогу? Или он спокоен и мыслит ясно, как Саркар? Я хочу через возлюбленного испытать жизнь воина, которая никогда не станет моей. Но Лал берет меня за руку и напряженно говорит:

– Давай уедем. – Наверное, по лицу заметно, как я потрясена, потому что он продолжает торопливо, но очень убедительно: – Можно тайно уехать прямо сегодня. Возьмем с собой Далипа – и Манглу, если хочешь. У меня хватит денег, чтобы о вас позаботиться. Будем мирно жить в безвестности вдали от битв и постоянных заговоров. Далип еще маленький, ему все равно. Мы можем дать ребенку счастливое детство, безопасную и спокойную жизнь. Пожалуйста, не отказывайся. Это наш последний шанс стать настоящей семьей.

Жизнь, которую Лал мне предлагает, выглядит очень соблазнительно. Это шанс вырастить Далипа вдали от безобразных придворных интриг. Я представляю себе, как мы живем с любимым, представляю небольшой, но зажиточный дом в тихом городке у озера. Вечером, когда муж вернется с работы, мы сядем во дворе, будем пить ласси и рассказывать друг другу, как прошел день. И что самое важное, нам не придется прятать свою любовь. Когда эта мысль приходит мне в голову, я понимаю, насколько мне противно прятаться и насколько я в глубине души беспокоюсь, что Далип