Серенада для Нади. Забытая трагедия Второй мировой - Омер Зюльфю Ливанели

Не знаю, сколько времени прошло, но, когда я встала, мне было легче. Первый шок миновал. Я приняла горячую ванну, снова заставила себя поесть. Время от времени мне хотелось расплакаться, но я боролась со слезами. Однако в голове пронеслось: «Бабушка, темные люди хотят причинить мне зло», и я все же разрыдалась.

Затем я снова пришла в себя. Мне нужен был план. Я не собиралась позволить этой лживой твари Сулейману омрачить мою жизнь. Надо быть умнее, сообразительнее его. Надо бороться.

Взяв телефон, я первым делом набрала номер звонившей утром журналистки.

– Слушаю, это Сибель.

– Вы звонили мне утром.

Услышав мое имя, она обрадовалась.

– Я хочу сделать заявление.

– Какое?

– Ваша новость не имеет никакого отношения к действительности.

– Мы и не утверждаем, просто сообщаем, что в университете о таком говорят.

– Послушайте, я мать. Моему сыну четырнадцать лет. У меня есть родители, старший брат – полковник. В какое положение вы меня перед ними ставите, представьте!

– Успокойтесь, Майя-ханым.

– Как мне успокоиться, я опозорилась на всю Турцию. Пожалуйста, опубликуйте мое заявление. По крайней мере напишите, что я решительно все отрицаю.

– Давайте я сейчас приеду и возьму у вас интервью. Разве не лучше, если вы сами скажете, что хотите?

Ах, дура! Я сглупила и сказала «да».

– Запишите мой адрес.

– Мы знаем ваш адрес, Майя-ханым. Сейчас же выезжаем.

Чтобы оправдаться, предстояло выдержать это испытание. Я немного привела себя в порядок, убрала гостиную. Увидев в телефоне пять пропущенных звонков от мамы, я перезвонила:

– Мама!

– Ах, Майя! Я чуть с ума не сошла. Где ты, дочка!

– Ты видела новость в газете?

– Видела.

– Это ложь, мама, все ложь. Наглая клевета!

– Ну конечно ложь, дочка. Разве я тебя не знаю!

– Сейчас едут журналисты, я дам опровержение. Потерпи до завтра. С папой все в порядке?

– В порядке, слава Богу, но он, конечно, расстроен.

– Скажи, пусть не расстраивается. Я все улажу, подам на них в суд за клевету.

Тут позвонили в дверь.

– Ладно, мама, приехали, я потом перезвоню.

– Храни тебя Бог, девочка моя.

Я открыла дверь. В квартиру вошла молодая брюнетка и увешанный фотоаппаратами юноша. Мне не понравилось, что приехал фотограф, но делать было нечего. Я старалась выглядеть как можно более решительной и уверенной в себе.

Пока мы сидели и разговаривали с девушкой, фотограф ходил вокруг нас и снимал, меняя объективы.

– Я хочу заявить, что эта новость и слухи совершенно беспочвенны. Это сделали умышленно, желая меня очернить.

– Кто же на вас клевещет?

– Водитель ректора Сулейман.

– Почему?

– Он разозлился на меня, когда я не передала ректору его просьбу. А также он попытался украсть скрипку приглашенного профессора, но я разгадала его замысел, нашла скрипку и вернула хозяину. Теперь он захотел мне отомстить.

– Подождите минутку. Профессор играл на скрипке?

– Да.

– Для кого, для вас играл?

– Ну разумеется нет.

– А хорошо он играл? То есть профессионально? Как необычно, когда ученый играет на скрипке.

– Не знаю, я особо не слушала. Наверное, хорошо играл, но при чем здесь это.

– Я видела фотографии профессора Вагнера. Очень приятный мужчина.

– Мне-то что! Что мне до него!

– Но он приятный мужчина, не так ли?

– Может быть и приятный, и что?

– Ну а в Шиле вы с ним ездили?

– Да.

– А почему вы захотели поехать в Шиле зимой?

– Не я, а он захотел. Решил посетить памятное для него место, поэтому мы отвезли его на ректорском автомобиле, за рулем был Сулейман.

– Но вы несколько часов провели наедине в мотеле «Блэк Си».

– Да, потому что старый мерседес ректора, как это часто с ним бывало, в тот день тоже не завелся. Сулейман поехал в Шиле за мастером. Не могли же мы ждать на холоде.

– Потом Сулейман вернулся.

– Да.

– Простите, что спрашиваю, но верно ли, что он увидел вас обоих в постели раздетыми?

Вот это я не могла объяснить. Если скажу, что раздела его и обняла полуголая, чтобы он не замерз, чтобы просто спасти ему жизнь, мне никто не поверит.

До этого момента наше интервью продвигалось быстро, вопросы шли один за другим. Чтобы корреспондентка не заподозрила ничего из-за затянувшейся паузы, я сделала вид, что рассердилась и помедлила, будто пытаясь взять себя в руки.

– Нет! – ответила я с упреком. – Какая постель? Как ему, бессовестному, только в голову пришло?

– Значит, вы утверждаете, что этого не было?

– Не было!

– Ладно, мы пойдем, сдадим интервью в печать.

У двери я ее остановила, взяла за руку и заглянула в глаза:

– Послушайте. Мы с вами женщины, знаем, как в этой стране относятся к женщинам, особенно к разведенным, как я. У меня четырнадцатилетний сын. Как женщина, я прошу вас, спасите меня от этой беды. Я клянусь, что все ложь.

Корреспондентка ласково посмотрела на меня. Она все время спешила, но сейчас замедлилась:

– Не волнуйтесь. Я вас поняла, сделаю, что смогу. А пока что держитесь.

Когда они ушли, я чуть успокоилась. Значит, не позже, чем завтра, все наладится. «Бабушка, на смену темным людям пришли светлые, – подумала я, – все будет хорошо».

Позвонив маме, я сообщила ей радостную новость, что газета опубликует опровержение. Затем, пытаясь держать себя в руках, я набрала телефон Ахмета.

– Я не заслужила твоих оскорблений этим утром. Это тебе должно быть стыдно. Меня оклеветали, а ты воспользовался случаем, чтобы на мне отыграться. Купи завтра газету да прочитай!

И я бросила трубку.

Затем я позвонила и рассказала, что случилось, Тарыку, а после – Филиз.

Пришла очередь последнего, самого сложного звонка – в ректорат. Я попросила секретаря Нейлан соединить меня с ректором, она подержала меня на линии, а потом сказала, что ректор занят и не может со мной переговорить.

Мне был хорошо знаком этот прием, ведь и я тоже по заданию ректора отделывалась от множества людей подобным образом. Разговаривать со мной он не станет.

Я позвонила на мобильный телефон генеральному секретарю, он снял трубку.

– Меня оклеветали, я хочу прийти и все рассказать.

– Разве вы не болеете, Майя-ханым? – спросил он насмешливо.

– Болею, но, чтобы очистить это пятно на своей репутации, я готова подняться с постели. Тем более завтра газета выпустит опровержение.

– Знаете, в отношении вас начато административное разбирательство.

– Знаю, я читала ваше заявление. Вот поэтому я и хочу прийти и рассказать правду.

– Хорошо, но заранее предупреждаю, дела у вас плохи. Есть много свидетельств против вас.

– То, что вы называете «свидетельствами», – это ложь негодяя Сулеймана.

– Не только это.

– Кто же еще?

– Молодой человек из