Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

«Благоприятная судьба» дважды чуть не перевернула корабли. Ураганы клонили каравеллы реями к воде. Требовалось огромное мужество, чтобы не перерубить мачты, не отдаться воле волн. Но тогда впереди ожидала голодная смерть, если Господь не сжалиться, не выбросит к побережью. Вперед, только вперед – это понимали все, от юнги до капитана. Земля Святого Креста грезилась за горизонтом Землей Обетованной, землей Спасителя.

29 ноября с «Тринидада» послышалась беспорядочная пушечная пальба, означавшая близость земли, наличие мелей и подводных скал. Люди ошалели от радости. Падали на колени, рыдали, молились, обнимались, славили Христа, поздравляли адмирала, смеялись над лжепророком Фалейрой. Они выжили и пришли на континент, далее дорога казалась легким путешествием.

В конце ноября экспедиция коснулась земли южнее мыса Святого Августина – восточной оконечности Южной Америки. Не высаживаясь на берег, испанцы последовали вдоль материка на юго-юго-запад по Бразильскому течению – ветви Южно-Пассатного, опускающегося до сорокового градуса. Теплое Бразильское течение, с температурой воды +18–26 градусов и скоростью до 2 км в час, умеренные попутные ветры, прижимавшие корабли к побережью, – стали символами «благоприятной судьбы». Минуя торчащие из воды рифы и скалы, эскадра уходила к Рио де Солис. На берегу возвышались горы с остроконечными вершинами, местность выглядела пустынной. Флотилия искала населенные бухты, где бы могла пополнить запасы продовольствия, завязать выгодную торговлю.

В День святой Люсии, 13 декабря, когда солнце стояло в зените, корабли вошли в просторную бухту с длинными прямоугольными хижинами в зелени тропического леса у кромки воды. Широкий залив имел несколько удобных гаваней для ремонта судов. Местность была известна португальцам. Она получила название Рио-де-Жанейро – река Святого Януария, так как первооткрыватели думали, будто за кучей островов скрывается река. Верные традиции давать названия географическим открытиям по именам святых, в чьи дни они совершены, испанцы нарекли залив бухтой Святой Люсии (бухта Гуанабара). «Открытие» явилось весьма сомнительным, ибо земля принадлежала королю Мануэлу, сюда уже заходили корабли, в том числе Жуана Карвальо, прожившего в Бразилии четыре года и показавшего Магеллану путь в сказочный уголок. Медленно, осторожно эскадра подплыла к переполненному туземцами берегу. Одиннадцатинедельный переход через Атлантику завершился.

* * *

Из деревни навстречу флотилии вышли две пироги. Туземцы неторопливо работали короткими широкими веслами, недоверчиво приближались к кораблям. Они отошли сотню метров от берега, сложили весла на коленях, взяли в руки черные луки, пучки бамбуковых стрел. Голые аборигены, прикрытые гирляндами птичьих перьев, в цветастых шапочках, с костяными палочками в носу и круглыми продолговатыми камешками в отверстиях нижних губ, напоминали нахохлившихся кур. Они имели пучки цветов на предплечьях, ленточки коры на икрах ног, узоры на теле из растительных красок. Было бы весело разглядывать необычные украшения индейцев, если бы не их полутораметровые стрелы с костяными наконечниками, направленные на испанцев.

По знаку адмирала легкий «Сант-Яго» обогнал эскадру, занялся промером глубин. Пернатое воинство с интересом наблюдало за непонятными действиями пришельцев. По берегу бегали индейцы, то ли готовились отправиться на подмогу разведчикам, то ли спешно уносили пожитки, чтобы исчезнуть в густом лесу. Когда Серран придвинулся к лодкам, воины заволновались, недружно выстрелили в каравеллу. В ответ раздался грохот корабельных орудий, пыжи от холостых зарядов с шипом погрузились в воду позади каноэ. Разведчики утками попрыгали в волны. Теряя обрывки цветов и перьев, они наперегонки вплавь поспешили к селению. Вслед бежавшим врагам с флагмана бабахнул залп. Побережье мгновенно опустело, поле боя осталось за доблестными кастильцами. Одиноко покачивались пустые лодки, рядом плавали забытые весла.

Магеллан велел подобрать трофеи, положить внутрь подарки, отвезти на берег. Дуарте с солдатами доставил в деревню красные шапки, разноцветные стеклянные бусы, облупившиеся от сырости осколки битых зеркал, дюжину дешевых ножей, куски камбайской ткани. Как ни велико было желание испанцев обследовать сушу, они не осмелились на это. Их мирное любопытство хозяева могли истолковать враждебно.

К вечеру погода испортилась. Темно-лиловые облака затянули небо, почернели. С моря прилетел ветер, поднял шум на берегу, запутался в пальмах и лианах. Запорхали в тучах молнии, грянул гром. Теплый обильный ливень обрушился на корабли. Крупные капли барабанили по палубе. Вода стекала веселыми потоками за борт. Ровная поверхность залива сделалась колючей, посинела под цвет неба. Желтый песок превратился в оранжевый, расползался, оседал под ударами дождя. Голые туземцы бегали у домов, подбрасывали над головами зеленые листья с яркими цветами, радовались ливню, благодарили богов за ниспосланную долгожданную влагу. Подарки утащили в дома, каноэ перевернули вверх дном, положили под пальмы.

Дождь продолжался до позднего вечера, ослабевал и ожесточался, пока не затих в кромешной темноте южной ночи. В воздухе разлился запах леса, послышались голоса птиц и зверей, будто густая чаща вплотную подступила к эскадре. В деревне зажгли костер. Темные тени плясали вокруг огня, глухо стучали долбленые барабаны, однообразно свистели раковины и дудки, раздавалось пение. Вахтенные выпустили из трюмов собак, задремали на палубах.

С первыми лучами солнца небо и море позади кораблей окрасились розовым цветом. От берега отчалил десяток каноэ по пятнадцать-двадцать метров длиною, с двумя рядами гребцов. Под причитания старейшин индейцы дружно размахивали лопатообразными веслами, смело приблизились к кораблям. Вместо стрел на палубы посыпались цветы и фрукты, вожди знаками пригласили испанцев в деревню. Завязалась оживленная торговля: большие и маленькие лодки курсировали от селения до каравелл, перевозили корзины со свежей рыбой, связанных за ноги кур, свиней, бананы, сахарный тростник, ананасы, пальмовое вино в бамбуковых сосудах, кокосовые орехи, множество других продуктов. Дороже всего туземцы ценили железо: за один рыболовный крючок давали пять кур; за старую костяную гребенку – пару гусей; за зеркало или пару ножниц – четыре корзины рыбы; за детскую погремушку – корзину пататов. На карточного короля из игральной колоды Пигафетта выменял шесть кур, о чем подробно записал в дневнике. Вслед за мужчинами появились женщины, одетые подобно воинам, но скромнее, без камней в губах и носу обнаженные до бесстыдства, ибо ничем не прикрывали срамные части, а волосы выщипывали. Прекрасная половина дразнила моряков евиными прелестями, отказывалась подняться на корабли, бойко торговала продуктами.

К полудню на флагман прибыл касик, правитель племени. Его лодка была искусно инкрустирована цветными камешками, костью, раковинами, на корме возвышался навес из пальмовых листьев, увитый связками белых и розовых перышек. Охрану несли четверо слуг с двухметровыми копьями, сделанными из связок прутьев бамбука, с костяными наконечниками и разноцветными кожаными шнурками. Тело вождя сплошь покрывал причудливый орнамент. Обнаженный тучный сорокалетний мужчина, стриженный наголо, с выщипанными на руках и ногах волосами, с трудом поднялся по веревочной лестнице на «Тринидад».