Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

прислонившуюся к плите; Нину и Эдди, которые стиснули друг друга в дружеских объятиях; Бэбс, которая притащила опьяневшую Нину и с помощью Александра усадила ее в кресло. И Александра… Я так ясно видела его: он сидел за этим самым столом с чашкой чая и нашей книгой Агаты Кристи, и они с Сал болтали, как старые друзья. А вот девушка, которая в апреле впервые подошла к двери Сал, ныне превратилась в далекое воспоминание. Я всегда была своевольной, однако выросла в тепличной обстановке и мало что успела узнать об этом мире… Теперь, ощутив вкус истинной свободы, я не могла представить, что вернусь к прежней жизни. Друзья, приобретенные за эти несколько месяцев, навсегда изменили меня. Мысль о том, чтобы покинуть их, казалась совершенно невыносимой.

Я допила чай, сполоснула чашку, поставила ее на сушилку и осмотрелась в поисках других мелких дел по хозяйству — чтобы отвлечься. Часы в гостиной пробили четверть какого-то часа. Вдруг открылась входная дверь, и я вздрогнула.

Сал вернулась из продуктовой лавки с полной корзиной. Войдя в кухню, она расплылась в улыбке и начала выкладывать на стол коробку с яйцами, пачку сливочного масла, горки моркови и картофеля.

— Нервничаешь из-за приезда родителей, дорогая? — спросила она, и я рассеянно кивнула. — Я купила фруктовый кекс и печенье, — сообщила она, подмигивая. — Чтобы немного подсластить вашу встречу.

Раздался стук в дверь, и я резко обернулась.

— Наверное, это они, — с тревогой произнесла я, поднимаясь на ноги.

— Ступай в гостиную, солнышко, а я их приведу, — предложила Сал и вытерла руки о передник.

Я опустилась в одно из кресел, обитых материей с цветочным узором, и чутко прислушалась к тихому гулу голосов в холле. Минуту спустя в комнате появились мои родители — оба в пальто, давая понять, что не собираются задерживаться надолго. Несмотря ни на что, при виде их я испытала облегчение и, бросившись к маме, крепко ее обняла. Она на мгновение замерла, затем расслабилась и тоже обняла меня.

— Ну, дорогая, пора домой, — мягко сказала она, погладив меня по спине, но я отступила от нее на шаг.

— Нет, — ответила я несколько резче, чем намеревалась.

— Нет? — повторил отец, сдвинув брови над пронзительными серыми глазами.

Он шагнул в сторону, и я с ужасом увидела Чарльза, метающего молнии пронзительно-синими глазами. Я съежилась под его взглядом, но, напомнив себе, что должна быть сильной, сразу же выпрямилась и стиснула зубы.

— Вам следовало прислушаться к моему предостережению, Артур, — произнес Чарльз, не отводя от меня взгляда. — Если бы вы послали ее в пансион, она научилась бы повиноваться приказам.

Я твердо смотрела на него, борясь с желанием моргнуть, пока у меня наконец не начало жечь глаза. Он медленно улыбнулся.

— Почему бы нам всем не присесть? — предложила Сал, пытаясь разрядить обстановку. — Я поставлю чайник.

Я снова опустилась в кресло, а родители сели на диван, обитый цветастой материей. Чарльз, встав у камина, с презрением осматривал чудесную маленькую гостиную Сал.

— Итак, Элизабет? — наконец заговорил отец. — Ты не хочешь объясниться?

Я сделала глубокий вздох, пытаясь унять дрожь в руках.

— Чарльз, я должна перед вами извиниться, — произнесла я сквозь сжатые зубы, и в его васильковых глазах возникло насмешливое удивление.

— Значит, она не совсем лишена приличных манер, — перебил он.

Я поджала губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь такое, о чем потом пожалею. Терять голову было нельзя.

— Я приношу извинения, потому что, боюсь, вас обманули. Причем дважды. В первый раз — когда заставили поверить, будто меня послали в пансион благородных девиц; во второй — когда обнадежили, что я выйду за вас замуж.

— Что за вздор! — взорвался папа, вскочив на ноги. Лицо Чарльза исказилось от ярости. — Чарльз, мое слово — это слово чести! Я никогда не поступил бы так с вами.

— И тем не менее, Артур, вы дали мне слово, что отправите Элизабет в пансион, — надменно возразил Чарльз, злобно сверкнув глазами. Отец покорно склонил голову и сел на свое место. Чарльз снова перевел взгляд на меня. — Элизабет, у меня нет времени на ваши маленькие игры. Мы с вашим отцом заключили сделку. Как оказалось, не очень-то хорошую сделку, но тем не менее. Вы моя, и я вас забираю.

Мама тревожно посматривала на отца, но после заданной Чарльзом головомойки тот избегал встречаться с ней глазами. Я вздохнула, понимая, что ни один из них не поможет мне в этой схватке.

— Я не ваша, Чарльз. Я принадлежу себе. И я не могу выйти за вас замуж — ни сейчас, ни когда бы то ни было, — твердо заявила я.

— И почему же? — процедил он презрительно.

— Потому что я не люблю вас, — ответила я просто.

В комнате воцарилась тишина. Мои родители и Чарльз переглянулись и разразились смехом. Я вспыхнула и уставилась на свои сжатые кулаки, лежащие на коленях. Отец снова поднялся на ноги и осмотрел маленькую гостиную.

— Где твой чемодан, Элизабет? Пора ехать, — сказал он, и в этот момент в гостиную вошла Сал с подносом, нагруженным чайником, чашками и печеньем.

Глаза ее взволнованно обежали всех присутствующих.

— Вы не можете уйти, пока не выпьете по чашечке чая! Вам предстоит ужасно долгое путешествие.

— С нами все будет в порядке, — твердо ответил отец. — Элизабет, немедленно собери свои вещи, или нам придется их оставить здесь.

— Я не еду, в самом деле не еду, — решительно заявила я, вздернув подбородок, и поднялась с кресла.

— Наглая девчонка! — прошипел Чарльз и схватил меня за запястье. — Так-то ты отвечаешь на мое великодушие? Я мог бы жениться на ком угодно! Да, на ком угодно! Но я выбрал тебя.

— Вы делаете мне больно! — вскрикнула я, пытаясь высвободиться из его хватки.

Мама всхлипнула.

— Артур, сделай же что-нибудь! — взмолилась она, но отец в ужасе застыл на месте.

— Почему ты не можешь просто поступить, как велено, ты, скверная девчонка? — прорычал Чарльз, брызгая слюной и все больше напоминая разъяренное животное.

Я сопротивлялась, лягалась и пыталась освободить руку, но он сжал ее, словно тисками, и потащил меня в холл.

— Давайте все успокоимся! — призвала явно обеспокоенная происходящим Сал и бросилась за нами.

В этот момент в дверь настойчиво постучали, и все застыли на месте. Хватка Чарльза ослабела, и я, наконец выдернув руку, одарила его полным ненависти взглядом и принялась растирать ноющее запястье.

— Пожалуйста! — продолжала уговаривать Сал. — Давайте просто сядем, выпьем чаю и все спокойно обсудим.

Она зашаркала к входной двери, а мы вернулись в гостиную. Однако на этот раз никто не сел. Я сложила руки