Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

Глава 29

Кажется, гостей в Эбботсвуд-холле стало еще больше, однако никто из них не видел Александра. Я распахнула дверь библиотеки и, обнаружив, что она пуста, упала в большое кожаное кресло — встревоженная и измученная. Это была большая комната, обшитая дубовыми панелями и уставленная книжными шкафами. Я на цыпочках подошла к ним, не в силах сопротивляться искушению. Помимо классических произведений и антикварных книг в кожаных переплетах, я увидела несколько полок с детективами. Должно быть, это та коллекция Александра, о которой он когда-то говорил мне. Я провела пальцами по корешкам: романы Эллери Куина, приключения Шерлока Холмса, томики Агаты Кристи… И вдруг мой взгляд наткнулся на «Загадку Эндхауса» — он так и не отдал мне ее.

— Вот плут! — прошептала я с улыбкой и сняла книгу с полки, с нежностью вспоминая о том, как мы вместе читали ее весной.

Из томика торчал листок бумаги, и я развернула и разгладила его. Не полагается так поступать, но я напомнила себе, что это моя книга. С листа на меня смотрел Александр. Это тот портрет, который я нарисовала в магазине «Янссен и сын». Интересно, зачем он сохранил его? Вообще-то я не считала этот рисунок особенно удачным. И почему он спрятал его в книге?

У окна стоял письменный стол с изящной резьбой и инкрустацией из перламутра, и я уселась за него, чтобы заново перелистать роман. И вдруг мое внимание привлекла аккуратная стопка бумаг — по-видимому, важные документы, которым не следовало валяться где попало. Я придвинула их к себе, и мое сердце замерло. Это был акт продажи Эбботсвуд-холла. Как я могла подумать, что Александр не знал о планах насчет продажи поместья? Эвелин не сумела бы провернуть это дело без его ведома. Что она сказала? «Он терпеть не может этот дом»… Словно кто-то вонзил мне в живот тупой нож, оставив зияющую рваную рану. На глаза навернулись горячие сердитые слезы, и я сморгнула их.

— У тебя вошло в привычку рыться в чужих вещах на вечеринках? — произнес за моей спиной знакомый голос, и я подскочила от неожиданности.

Александр стоял, прислонившись к дверному косяку, уголки его губ тронула улыбка. Я положила бумаги на место и схватила свою книгу.

— Вообще-то она моя. — Я показала ему «Загадку Эндхауса», и он утратил невозмутимость. — А у тебя вошло в привычку красть вещи у нищих художников.

Он пожал плечами и снова обрел хладнокровие.

— Именно таким образом богачи и становятся богатыми.

— Очень смешно, — мрачно сказала я, покосившись на акт продажи.

— Даже не представляешь насколько, — пробормотал Александр.

Он открыл большой деревянный глобус, вынул оттуда бутылку шотландского виски и наполнил два хрустальных бокала. Один бокал подал мне и, прищурившись, оглядел мои босые ноги, испачканные травой, и порванное платье.

— Чем ты занималась? — спросил он, вынимая листик из моих волос.

Он стоял так близко, что я ощутила пьянящий аромат его кедрового одеколона. В голове начали роиться непрошеные мысли. Я вспомнила ночь после дня моего рождения… Я могла бы приблизиться всего на дюйм и поцеловать Александра. Как хотелось убрать непослушный локон с его глаз, провести пальцем по идеальным скулам, в последний раз испытать мимолетное счастье!

— С тобой все в порядке, Берди? — уточнил он озабоченно. — Ты слегка пошатнулась.

— Я просто хорошо провожу время. Разве не этим положено заниматься на подобных вечеринках? — Я глотнула из бокала. Виски обжег горло, и я поморщилась. — Не понимаю, как ты можешь это пить.

— Много практиковался, — ответил он и, одним глотком осушив свой бокал, налил себе еще. — Я искал тебя.

— Забавно, я тоже тебя искала… — рассеянно произнесла я.

— В самом деле? — насмешливо протянул он. — А выглядишь так, будто строила дом на дереве или снова резвилась в кустах рододендронов.

— Именно там можно услышать самые интересные сплетни, — с сарказмом ответила я.

Повернувшись к граммофону, Александр перебрал пластинки.

— Как бы то ни было, ты задолжала мне танец. — Он подал мне руку, когда по библиотеке поплыли первые ноты знакомой мелодии.

— Ты играл это в доме тети Джо в Лондоне. — Я прикрыла глаза, вспоминая, как впервые услышала эту мелодию — исполненную его тонкими пальцами.

— Это когда ты шпионила за мной? — поддразнил он и, взяв меня за руку, другой рукой обнял за талию. — Она называется «Грёзы», — прошептал он. Его губы коснулись моих волос, и мы медленно закружились на месте.

Я позволила себе прижаться щекой к груди Александра. Его сердце билось медленно и мощно, а мое — неистово и прерывисто.

— Красивая мелодия, — тихо сказала я, и на меня снизошло умиротворение.

— Одна из моих любимых. Она напоминает мне о тебе.

Я слегка отстранилась и открыла глаза. Он смотрел на меня из-под длинных густых ресниц.

— Почему? — спросила я с недоверием, и он улыбнулся, хотя это походило, скорее, на тень улыбки.

— Мне казалось, что это очевидно.

— С тобой ничего не очевидно, Александр, — откровенно ответила я. — Ты скрываешь свои мысли от всех.

Я снова прижалась к нему. Сердце его тоже пустилось в галоп, однако он молчал. Может быть, думал о продаже поместья и подыскивал слова, чтобы сообщить мне об этом? Он осторожно коснулся подбородком моей макушки.

— Ты сказал, что искал меня, — напомнила я, опустила руки и шагнула назад, когда музыка закончилась. — Что ты хотел?

Он выпрямился и вынул из нагрудного кармана маленький аккуратный пакет.

— Я же говорил, что у меня есть для тебя подарок. Надеюсь, он поможет тебе в твоем творческом поиске. — Я удивленно посмотрела на пакет и перевела взгляд на Александра.

— Что это? — спросила я.

— Принято открывать подарки, чтобы увидеть их, — ответил он и глотнул виски.

Разорвав бумагу, я обнаружила тоненькую книгу.

— «Своя комната»… — прочла я вслух и повторила вопрос: — Что это?

— Это книга, основанная на двух лекциях, которые Вирджиния Вулф прочитала перед студентками женского колледжа, — объяснил Александр. — Я тогда был в Кембридже и, конечно, не смог пойти. Но мои друзья восторженно отзывались об этих лекциях, и, когда их опубликовали, я купил экземпляр. Думаю, тебе понравится, как эта писательница говорит о творчестве и самовыражении. Идея заключается в том, что нельзя создать великое творение, не имея собственного пространства. Своей комнаты.

— Ха! Ну, тогда у меня ничего не получится… — Я нервно рассмеялась.

Интересно, почему он решил именно сейчас подарить мне эту книгу? Какая польза от книги о независимости и творчестве, если я вот-вот лишусь всего этого?

— Это