Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

приняла решение напиться в стельку, как и предлагал Эдди. Выпив сайдкар, я попросила бармена повторить. В этот момент молоденькая девушка с огненно-рыжими волосами плюхнулась на табурет рядом со мной. Ее щеки раскраснелись, помада слегка размазалась.

— Encore du champagne![20]— крикнула она к бармену с выраженным английским акцентом и, не заметив, как он закатил глаза, повернулась ко мне. — Скажите, я вас знаю?

— Вряд ли, — лаконично ответила я.

— Нет, я определенно вас знаю. В каком пансионе благородных девиц вы учились? — настаивала девушка.

— Я не училась в пансионе, — сухо ответила я, и она расхохоталась, решив, что я шучу.

— А, вспомнила! Мэри Сэлинджер! Я права, не так ли? Я где угодно узнаю этот сдержанный юмор.

— Конечно. Вы меня поймали, — весело отозвалась я и опрокинула еще один коктейль.

Может быть, мне следовало притвориться этой Мэри Сэлинджер? В отличие от меня, она наверняка знала бы, как вписаться в такое общество. Девица продолжала болтать, рассказывая о мужчине, с которым пришла на вечеринку, но он чем-то расстроил ее, и теперь она от него пряталась. Она трещала без умолку, растягивая слова, а я все кивала и кивала.

Как раз в ту минуту, когда я уже собралась незаметно улизнуть, я заметила Александра — он пробирался сквозь толпу к бару, — и мое сердце радостно забилось при виде знакомого лица. В черном смокинге он походил на кинозвезду. Бросив взгляд на рыжеволосую девицу, Александр многозначительно улыбнулся мне.

— Добрый вечер, Берди. — Наклонившись, он поцеловал меня в щеку. — Давно не виделись.

От мягкого прикосновения его губ меня словно окатило теплой волной. Хорошо, что мои эмоции скрывал покров темноты!

— Берди? — повторила рыженькая. — Нет, нет! Это Мэри Сэлинджер, разве вы не знаете? Мы вместе учились в пансионе!

— В самом деле? — Александр притворился удивленным и приподнял брови. — Приношу свои извинения, мисс Сэлинджер. Наверное, я принял вас за кого-то другого.

Он отвернулся, чтобы заказать выпивку. Мне отчаянно хотелось избавиться от этой глупой девчонки, чтобы остаться наедине с Александром, — ведь, вероятно, я видела его в последний раз. И мои молитвы были услышаны: высокий худой мужчина с копной черных кудрявых волос бросился к девушке с мольбой о прощении. Однако она скрестила руки на груди, отказываясь даже смотреть на него.

— Мне хорошо и здесь, благодарю вас, Реджинальд. Я прекрасно провожу время с моей дорогой подругой Мэри, — заявила она и, схватив меня за локоть, притянула к себе.

С помощью Реджинальда мне все же удалось убедить рыженькую, что с ним ей будет гораздо лучше, и он наконец увел ее.

Отпив из своего бокала, Александр повернулся ко мне, и я вздохнула с облегчением.

— Итак, мисс Сэлинджер, что привело вас сюда сегодня вечером? — поддразнил он с ухмылкой.

— Я ни за что не пропустила бы прощальную вечеринку Генри, — ответила я, и лицо его слегка вытянулось. — Даже не припомню, Александр, когда видела тебя в последний раз. — На самом деле я прекрасно это помнила.

— Иными словами, ты хочешь сказать, что скучала по мне? — осведомился он с обаятельной улыбкой, вплотную подойдя ко мне.

— Да, полагаю, что так, — ответила я без обиняков, и он растерялся от моей откровенности. Наверное, он ожидал получить какое-нибудь саркастическое замечание, но у меня в кои-то веки не нашлось в запасе ничего язвительного.

— К сожалению, у меня было мало времени, — невесело произнес он. — Я занимался поместьем. Теперь, когда отец в Швейцарии, на меня легло управление всеми делами… снова. Впрочем, это хорошая практика… — Он осушил свой бокал и, сделав знак бармену повторить, перевел взгляд на меня. — Ты очень красивая в этом платье. Оно подчеркивает цвет твоих глаз.

— Это всего лишь платье из каталога, — ответила я бесцветным голосом, хотя этот комплимент заставил мое сердце биться чаще.

— Почему ты всегда принижаешь себя? Неважно, откуда оно взялось. Главное, что ты в нем прекрасно выглядишь, — возразил он.

Я бросила на Александра удивленный взгляд, но он смотрел в сторону, в темную глубину сада. Возможно, завтра я уеду, а ему до сих пор было неизвестно о моей надвигающейся помолвке с Чарльзом. Теперь же все так запуталось, что я не представляла, с чего начать, как ему все объяснить. Но если я этого не сделаю, то он так и не узнает, почему я уехала.

— Александр, мне нужно тебе кое-что сказать, — наконец решилась я. Желудок неприятно сжался, когда я пыталась сообразить, как действовать дальше.

— Как продвигается работа над Ван Гогом? — спросил он, притворившись, будто не услышал меня. — Тетя все время интересуется твоими успехами.

— Копию я закончила. Отослала ее в Королевскую академию на этой неделе, но ответа пока нет, — ответила я с досадой, и он приподнял бровь от резкости моего тона. — Извини, — вздохнула я. — Просто мне действительно очень нужно сказать тебе нечто важное.

— Не сейчас, Берди. Еще слишком рано для серьезных разговоров. Позже я хотел бы вручить тебе одну вещь — давай тогда и поговорим. А сейчас, может быть, потанцуем? — Александр подал мне руку.

С беспечностью, вызванной не только алкоголем, я приняла его предложение. Интересно, что он для меня приготовил? Но мы успели сделать всего пару шагов в направлении бального зала, когда на террасу вбежала Роуз, окруженная стайкой подруг. Вся она переливалась золотистыми оттенками — от белокурой головки до шелкового бального платья цвета шампанского; множество браслетов весело звенели на руках при каждом движении.

— Берди, вот ты где! — воскликнула она, заключив меня в объятия, и Александр сразу же выпустил мою руку. Роуз, уже сильно опьяневшая, продолжила, заикаясь: — Вот это вечеринка, да? Я недурно все устроила. — Она повернулась к девушкам и неразборчиво пробормотала: — Это моя богемная подруга Берди. Она учится в Сент-Агс и входит в число тех избранных, которые пишут мой портрет ко дню рождения. Видите, я же говорила вам, что знакома с интересными людьми!

Девицы захихикали, глядя на меня, а Роуз повернулась ко мне и прошептала:

— Спаси меня, Берди! Эти люди ужасны. — Запах алкоголя в ее дыхании смешался с пьянящим ароматом ее крепких духов. Она потащила меня в бальный зал, и я оглянулась, лихорадочно ища Александра. Но он уже исчез.

Роуз танцевала, все сильнее пошатываясь. Перекрикивая толпу, заказывала оркестру играть свои любимые песни. Щеки ее пылали, она кружилась все быстрее, при этом хватая бокалы с серебряных подносов каждый раз, как они проплывали мимо. Она походила на калейдоскоп из золота и блесток, который крутился сам по себе. Вдруг она потеряла равновесие, и я попыталась ее удержать.

— Роуз, с тобой все в порядке? — спросила я, вглядываясь в ее