Фернандо Магеллан. Том 2 - Игорь Валерьевич Ноздрин

Индеец не фазу понял, что от него хотят, отрицательно покачал головой.

– Первый раз видит,  – решил Окасио.

Знакомство с пряностями прошло более удачно. Парень сунул «дары» в рот, разжевал, обжегся перцем, выплюнул на палубу и всем видом показал, что такая гадость не растет на земле.

– Ничего у них нет,  – заключил Фодис, жалостливо рассматривая туземца,  – вот и воруют.

– Богатый человек не потащит чужое добро,  – добавили в кругу.

Окасио больше не требовал казни.

– Дайте мне парня,  – попросил боцман капитана.  – Научу его тянуть канаты.

– Пусть живет!  – плотник вступился за индейца.

– Забирай,  – согласился Серран,  – только смотри, как бы не сбежал!

– Куда он уйдет? Кругом вода на целую лигу.

Темнело. Черная теплая ночь опускалась на землю. Капитан с боцманом направился в каюту. Трудная зимовка сблизила их на реке Святого Креста, они стали друзьями.

– Скучаешь по Амадису?  – догадался Серран.  – Человек не собака, не захочет служить.

– Энрике привязан к сеньору Магеллану – заметил Бартоломео.

– Он с детства у него.

– Привыкнет…  – уверил будущий хозяин.

– Держи его! Стреляй!  – закричали позади моряки.

– Чем? Она не заряжена!  – Санчо размахивал аркебузой.

– Дай скорее стрелу!  – требовал стражник.

– Где она?

– Нету.

– Что б тебя…

– Уйдет!  – вопил Окасио.  – Копьем его, братцы!

– Вот еще, потом лезь за ним…

– Пусть плывет, по дороге утонет.

– Упустили. Говорил вам: надо было вспороть ему брюхо!

– Помолчи, вояка! Принесем тебе завтра печень.

– Вот и все,  – спокойно промолвил Серран,  – а ты мечтал сделать индейца слугой.

– Куплю малайца,  – без сожаления улыбнулся Бартоломео.

– Возьми женщину,  – посоветовал Жуан.

* * *

На рассвете корабли подошли к земле. Две шлюпки с вооруженными людьми отправились на берег. Лучи восходящего солнца празднично играли на вычищенных доспехах. Легкий бриз шевелил тронутые плесенью перья на шлемах, выбивавшиеся из-под морионов отросшие волосы. Драгоценные камни горели на ручках офицерских мечей, белела костяная инкрустация аркебуз. Внешне все выглядело замечательно. От испанцев исходило божественное сияние. Если бы индейцы чтили богов, то решили, будто их посланники явились на остров. Однако их наивный разум еще не осознал Творца или языческих духов, они отважно двинулись на лодках навстречу пришельцам, учинившим жестокое и непонятное побоище.

Десятки лодок окружили шлюпки в сотне метров от песчаной отмели. На непрошеных гостей посыпался град камней. Мужчины и женщины бесстрашно гнали завоевателей назад к плавучим домам с серыми квадратными парусами. По команде Магеллана европейцы дали залп из мушкетов и аркебуз, флотилия поддержала десантников дружным ревом орудий. Они причинили мало вреда – стрелять из мушкетов с качавшихся шлюпок было неудобно,  – но вызвали ужас. Туземцы побросали посудины, вплавь ретировались к острову. Доблестные королевские войска выиграли одним залпом морское сражение, начали преследование неприятеля. На барахтавшихся в воде туземцев посыпался град стрел. Дротики арбалетчиков прошивали коричневые тела, не отличали мужчин от женщин. Обезумевшие от страха аборигены выскочили на берег и скрылись в лесу. Раненные выползали на песок, с удивлением глядели на торчащие из тел стрелы, раскачивали дротики, вытаскивали из ран и тут же умирали.

Шлюпки коснулись песка. Эскадра дала второй залп, закрепила победу. Испанцы двинулись в деревню.

Полсотни свайных построек сгрудилось в тени пальмовой рощи. Женщины поспешно уводили детей, прятались в зарослях. Визжали брошенные свиньи. Сохраняя меры предосторожности, не позволяя отряду рассыпаться и затеять грабеж, Барбоса ввел добровольцев в селение. В крытых пальмовыми листьями деревянных домах были чистые полы. Красивые циновки украшали комнаты, на постелях вместо матрасов лежали мягкие тюфяки. Рядом валялась керамическая посуда. В корзинах хранились кокосовые орехи, бататы, бананы. Сухая рыба развешена под потолком. Солдаты с жадностью накинулись на еду.

Насытившиеся испанцы принялись отлавливать разбежавшихся свиней, сносить продовольствие к воде. Лодка «Тринидада» лежала перевернутой посреди деревни как чудо корабельного искусства пришельцев. Потомственные рыболовы и опытные мореходы с интересом исследовали ее. Из леса слышались угрожающие крики, крупные камни летели в моряков, короткие копья чиркали о доспехи костяными наконечниками. Как ни велико было желание воинства поохотиться на женщин, адмирал не пустил солдат в заросли, полагая, что туземцы перебьют их по одному. Он приказал спалить деревню с лежавшими на берегу лодками. Пламя обожгло пальмы, поднялось к небу. Гости волокли в огонь легкие челны, корзины, циновки, заготовленные для строительства жерди. Индейцы выскочили спасать добро, но упали под пулями и стрелами. Прочие разбежались вглубь острова. Началась резня. В корзины полетели человеческие органы, убитые куры. Семь изуродованных трупов валялись на песке.

Весь день шлюпки курсировали между каравеллами и опустевшим берегом, перевозили в бочонках воду из ручья. Зловеще потрескивали головешки на пепелище, воняло горелым человеческим мясом. Осмелевшие солдаты снимали раскаленные от жары доспехи, купались в лагуне, нежились на горячем песке. На кораблях больные жевали беззубыми ртами свинину, сосали вяленую рыбу, благодарили Господа за избавление от смерти.

Неподалеку от разграбленной деревни Барбоса обнаружил второе покинутое селение с двумя дюжинами домов. Его тоже обчистили до нитки, прихватили все, что могло пригодиться на кораблях, но не сожгли.

Когда испанцы вернулись на корабли, на берегу раздались вопли и проклятия. Туземцы оплакивали погибших, тушили пожары. Напряженно прошла ночь после похода. Завоевателям мерещился плеск коротких весел, белые силуэты лодок. Порывистый ветер грозил швырнуть каравеллы на рифы, загнать на мелководье. В лунном полумраке эскадра ушла к подветренной стороне острова, укрылась за скалами. В тишине и покое вахтенные задремали до утра, а на рассвете им почудилось, будто война вспыхнет с удвоенной силой: со всех сторон к ним спешили лодки туземцев.

Островитяне издали предлагали рыбу и фрукты в обмен на безделушки, подобным оставленным в уплату за разорение второй деревни. Это были другие жители, не поставившие в вину испанцам убийство соседей. Завязался оживленный обмен. Лодки сновали взад и вперед, подвозили товары. На палубах захрюкали свиньи, закудахтали куры. Горы бататов и кокосовых орехов выросли на квартердеках. Запах рыбы в жаровнях щекотал ноздри. В кружках плескалась вкусная родниковая вода. К вечеру дружественные чувства окрепли. Неосторожные туземцы поднялись на корабли, где их схватили и заперли в трюмах. Возникли стычки.

Утром 9 марта десятки лодок провожали флотилию. Лагуна кишела туземцами. Каравеллы шли полным ходом, но островитяне догоняли их, с невероятной ловкостью проскакивали между ахтерштевнями и шлюпками, скользившими на бакштовах за кораблями. Они дразнили моряков рыбой, забрасывали камнями. Женщины рвали на себе волосы, голосили изо всех сил,