Фернандо Магеллан. Том 3 - Игорь Валерьевич Ноздрин

раджи была бы полностью уничтожена, если бы «Тринидад» не дополз до залива. Ему навстречу плыли выбравшиеся из суматохи пироги и туземцы, пытавшиеся вплавь догнать убегавшие лодки. Грянули выстрелы с каравеллы, белые клубы дыма повисли над водой. Обливаясь кровью, воины с луками упали на черные камни. Запиравшие выход в море мятежники попятились к деревне. Пушки гнали их от утесов. Перепуганные островитяне побежали от корабля, но в последний момент заметили, что дальние выстрелы не причиняют вреда, вернулись к воде, принялись добивать застрявших в заторе воинов раджи. Однако теперь выход из лагуны оказался открытым, пироги стали быстро выбираться из западни.

Эспиноса приказал прекратить бесполезную стрельбу, весьма опасную для союзников, спешивших прямо на пушки. Леон требовал высадки десанта для захвата деревни, полагая, будто присутствие солдат в латах придаст смелости разгромленной флотилии, и она поддержит их усилия. Капитан кисло улыбнулся, велел не лезть на рожон в пекло. Зачем рисковать ради десятка коз? Испанец не верил в поддержку деморализованного войска касика.

На ночь ушли назад в заброшенную деревню в лиге от лагуны. Днем ее забыли спалить, дома пригодились для раненых. У костров вместо песен раздавались стоны, крики искалеченных воинов, сыпались проклятия на головы врагов. Усталый, раздраженный раджа прибыл на «Тринидад».

– У меня утонула пятая часть людей, – сообщил он. – Раненых меньше, чем погибших! Такого никогда не бывало.

– Хочешь вернуться назад? – после раздумья спросил Эспиноса.

– Нет! – вспылил царек. – Я обязан покарать мятежников. Иначе на островах будут смеяться надо мной.

– Как ты собираешься сражаться с врагами, если они избегают встречи в открытом бою? Мы можем обогнуть остров и везде найти пустые поселки.

– Только трусы бегут от битвы! – царек запальчиво топнул ногой.

– Твои воины тоже не всегда ведут себя храбро, – заметил Эспиноса. – Кто мешал им высадиться на берег и прогнать лучников с утесов?

– Мы попали в ловушку! – обиделся властитель.

– Я не спорю… – сказал альгвасил. – В следующий раз нужно соблюдать осторожность.

– Завтра я отомщу им! – воскликнул раджа. – Мы ворвемся в гавань, сожжем деревню!

– Завтра мы пошлем вперед лодки с легкими пушками, – предложил капитан. – Вслед за ними пойдут пироги, чтобы на берегу сразиться с противником. Канониры поддержат тебя огнем из лодок, а железные воины высадятся в тыл войску мятежников.

– Хорошо придумал, – царек похвалил Эспиносу— Мы уничтожим всех до единого, Руниги запросит мира!

– Бог даст… – вздохнул испанец. – Как настроены твои люди?

– Рвутся в бой отомстить за близких! – выпалил царек.

– Что сделаешь с ранеными?

– Отошлю назад в город.

– Оставлять их здесь опасно, – согласился капитан.

– Думаешь, ночью мятежники нападут на лагерь?

– Если они устроили вам западню, то способны перерезать спящих врагов.

– Я выставил охрану.

– Чаще проверяйте ее! – посоветовал Эспиноса. – Тебе было бы лучше заночевать у нас на корабле. Разве у войска нет хорошего начальника, способного следить за порядком?

– Есть, но мое место в лагере! – заявил властитель.

– Ты – смелый человек, – серьезно произнес капитан. – Поэтому я хочу попросить тебя не лезть первым в сражение. Сегодня ты мог погибнуть.

– Я подумаю, – пообещал раджа.

Утром армия двинулась к лагуне. Впереди плыл испанский десант, усиленный легкими пушками. За ним следовала эскадра туземцев, каравелла замыкала шествие. Флотилия осторожно подступила к утесам, вошла в лагуну, направилась к деревне. В тишине слышались крики птиц, плеск весел. «Тринидад» застыл на рейде у входа. Ветер шевелил раскидистые ветви пальм, сухие листья на крышах опустевших домов. Противник исчез, растворился в джунглях, словно кто-то предупредил его о планах раджи.

Весь день ушел на плавание вдоль побережья, на поиски невидимого врага. Вечером союзников нагнала пирога из лагеря с ужасной новостью: в полдень, после ухода флотилии, на селение напали мятежники, убили раненых, пленили стражников, сожгли лодки.

* * *

Война, представлявшаяся выгодной забавой, превратилась в опасное предприятие. Сотни туземцев поплатились жизнью за беспечность руководителей похода, десятки воинов попали в рабство. Узнав о гибели людей, раджа пришел в ярость, но не мог отомстить врагу. Главари мятежников следили за каждым шагом армии союзников, нападали на отставшие пироги или зашедшие вглубь леса разведывательные отряды, после чего ускользали от погони. Пушки и пехота латников оказались бесполезными в партизанской войне. Испанцы посоветовали туземцам не задерживаться в мелких поселках, плыть к северной оконечности острова, к главному городу соперников раджи, чтобы принудить их к битве.

На второй день пути уставшая армия добралась до просторной гавани с крупным городом, расположенным полукольцом вдоль побережья. Хижины от воды уходили к лесу, терялись в зелени пальм, цветущих кустарников. В нескольких местах виднелись «дворцы» – огороженные частоколом строения. На песке лежали пироги, сидели вооруженные мужчины. У домов толпились женщины и дети. Заметив врагов и подбадривая мужей, туземки подняли крик, выставили навстречу гостям обнаженные зады. Воины понесли лодки к морю. Следом за ними потянулись жены с детьми.

Пироги покачивались на волне в ожидании приказа к наступлению. Мужская половина города взялась за весла и оружие. Воины хорошо подготовились к сражению. На лодках горели факелы.

Суда властителя, кучей зашедшие в залив, стали выстраиваться в плотную линию, в несколько лодок друг за другом. Каравелла опять очутилась позади флотилии за пирогами раджи. Слабый ветерок подгонял ее к берегу. Чтобы не раздавить строй союзника, ослабили шкоты, заполоскали паруса. Эспиноса кричал с бака аборигенам, чтобы пропустили корабль вперед встретить картечью мятежников, но аборигены не понимали испанца, сильнее сжимали ряды. Раджа под балдахином в центре войска в первой линии наблюдал за противником. Казалось, он забыл о «Тринидаде» и просьбе капитана.

Защитники города отошли от берега, быстро набрали ход, понеслись к лодкам врагов в намерении тараном смять строй. Стало хорошо видно численное превосходство мятежников, чуть не вдвое превосходивших флотилию властителя.

– Руниги уничтожит раджу! – закричал Леон, указывая на богатую пирогу, стремительно летевшую к царьку и увлекавшую войско за собой. – Надо что-то предпринять, иначе он погибнет!

– Зарядить пушки картечью! – приказал Эспиноса.

– Друзей перебьем, – предупредил с палубы Ганс.

– Сейчас надо думать о себе, а не о дикарях, – сказал Пунсороль, напряженно следивший за сближением пирог. – Разделавшись с касиком, Руниги примется за нас!

– Солдат к бортам, все оружие к бою! – командовала капитан. – Крепить шкоты, полным ходом – вперед!

– Мы раздавим их! – испугался капеллан, благословлявший язычников на битву.

– Плевать! – выругался кормчий.

Впереди послышался треск бортов и ломающихся весел, крики, вопли раненых. Пироги столкнулись, перемешались, перевернулись. Лодка раджи чудом устояла. Вокруг нее завязалась схватка. Полетели стрелы и дротики. На счалившихся бортами пирогах туземцы дрались веслами. Сверкали на солнце ножи, чернели дубинки, копья добивали упавших в воду аборигенов. Вскоре вся