Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

Никогда в жизни я не слышала от него столь страшных слов. Это было даже хуже расспросов о случившемся. Лучше б он меня просто выпорол. Я ждала, покуда не стихли его шаги. Когда у меня не осталось ни малейших сомнений в том, что папа удалился на достаточное расстояние, у меня на глаза навернулись слезы. Я поняла, еще чуть-чуть, и они покатятся по щекам. И все же я сдержалась, решив, что плакать нельзя. Чего себя жалеть? Это неправильно. Я запрокинула голову, уставилась на усыпанное звездами темное небо и попыталась выкинуть из головы все мысли, чтоб она сделалась пустой-пустой. Я запретила себе думать о том, где сейчас Лейси и что с ней могло случиться. Вся моя злоба и ревность куда-то делись. Пройдя несколько шагов, я прислонилась к дереву, поставив рядом дробовик. Стало еще холоднее. Интересно, а Лейси сейчас тоже мерзнет, совсем как я? Меня охватило беспокойство за сестру. Я присела на корточки. Я собиралась прождать тут всю ночь. В этом случае у меня будет в избытке времени поразмыслить о том, что я наделала и чего не сделала.

На рассвете я встала, еще раз окинула поляну взглядом, а потом позвала Лейси, вопреки здравому смыслу надеясь, что она появится. В ответ я услышала лишь щебетание птиц и шорох белок, сновавших по деревьям в поисках орехов. Я взяла дробовик и поплелась в лагерь. Хруст веточек под моими ногами казался мне оглушительным. Мама по-прежнему сидела у огня. Папа все еще не вернулся – он прочесывал с остальными округу. Увидев меня, мама ничего не сказала. Выражение ее лица было столь же холодным, как и утро. Она молча протянула мне кружку кофе – черного, совсем как ее потемневшие глаза. Присев у огня, я пригубила из кружки. Сделала глоток, решив, что буду сильной. Где-то через минуту мама потянулась ко мне и взяла меня за руку, а я в ответ вцепилась в ее руку. Нет, у меня не получилось быть сильной. Слезы заструились по моим щекам, капая в кружку с кофе. Я оплела ее пальцами и сделала большой глоток, будто силясь запить всю ту боль, что терзала меня.

Глава 25

Минул второй день. Отчаявшись, папа съездил в Такерс-Бранч, где встретился с шерифом по фамилии Бейкер, и написал заявление о пропаже Лейси. Шериф приехал к нам, походил по лагерю, делая пометки в блокноте, после чего уехал. Так повторилось несколько раз. Толку от него было, как сказал папа, что с козла молока.

Прошла неделя, а следов Лейси так и не нашли. Интенсивность поисков начала снижаться. Все будто бы упали духом. Если бы мы отыскали хоть клочок ткани, хоть ее ботинок, да хоть что-нибудь – это бы вдохновило народ и прибавило бы поисковикам сил. Все усилия были безрезультатны. Лейси с Клейтоном пропали – слово пара кроликов в цилиндре фокусника. Если бы не оставшаяся в палатке одежда сестры, ее любимая скрипка и смятое белье на ее кровати, я бы вообще усомнилась в ее существовании.

Впрочем, с другой стороны, стоило мне смежить веки, как она тут же представала перед моим мысленным образом. Я чувствовала, как ее пальцы касаются моей руки, слышала музыку, которую она играла, а в заходящем рыжем зимнем солнце видела отблеск ее волос.

Нет слов, чтобы описать, как я по ней скучала.

А как я обо всем сожалела!

Работники цирка постепенно вернулись к своим обязанностям, а артисты к репетициям и выступлениям.

Ранним солнечным утром, где-то через неделю после исчезновения Лейси, к нам зашел мистер Купер. Он мялся, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Нам пора собираться в дорогу. Народу вчера пришло ощутимо меньше. Оно и понятно – холода, да и праздники на носу.

Папа ничего на это не ответил.

– Мы отправляемся на юг, во Флориду. Встанем лагерем у местечка под названием Гибсонтон. Там и перезимуем.

Папа ничуть не переменился в лице. Оно у него оставалось все таким же каменным. Мистер Купер сунул руки в карманы. Ему явно было нечего добавить к сказанному. Он было двинулся прочь, но вдруг остановился и обернулся:

– Надеюсь, без обид?.. Ну, насчет всего того, что случилось…

Папа вскинул подбородок и сделал вид, что наблюдает за летящей в небе птицей.

– Знаете что я скажу… – мистер Купер прочистил горло. – Палатки можете оставить себе. Делайте с ними, что хотите.

– Спасибо, – папа отдал должное этому жесту.

– Да-а-а-а… в общем, так… – проговорил хозяин цирка, огляделся по сторонам и удалился.

Весь день до нас доносились крики людей, а с ними стук и звяканье инструментов – работники разбирали аттракционы. Некоторое время я наблюдала за этим издалека, но, когда они приступили к вышке для прыжков в воду, я поспешила обратно к нашим палаткам. Папа снова уехал к шерифу Бейкеру, а тем временем к нам решила заглянуть Берта. На прощание она подарила маме еще мыла.

– Я понимаю, это немного, но оно тебе вроде бы понравилось. Кроме того, все остальные вещи я уже уложила.

– Ну что вы… ну что вы… спасибо, – ответила мама. – Мы очень ценим вашу заботу.

– Ты не сомневайся, твоя дочка непременно найдется, – промолвила толстуха. – Даже представить не могу, каково тебе сейчас.

Мама с бледным лицом поджала губы. Она тискала в руках мыло, будто бы не зная, что сказать Берте. Гостья при этом не торопилась уходить. Она устроилась поудобнее и защебетала, будто нам было нечем заняться, кроме как отвечать на ее дурацкие расспросы.

– Твой муженек вроде бы собирался сказать шерифу, чтобы тот поискал Лейси в Валгалле? Пусть и в другие окрестные городишки заглянет. Как думаешь, она могла так далеко забраться? Ноги-то у нее длинные, так что я думаю, отчего бы и нет…

Мама посмотрела на Берту так, словно она говорила с ней на каком-то непонятном тарабарском наречии. Я придвинулась поближе, чтоб вмешаться и уберечь маму от докучливой толстухи.

– Еще раз большое спасибо, мисс Берта. Простите, но мы с мамой как раз хотели…

Берта с трудом встала:

– Да, давайте, давайте… засиделась я тут у вас, а время уже не детское. Я и сама еще до конца не собралась…

Стоило нам только избавиться от Берты, как заявилась Трикси с мистером Эм. Они пришли минут через пять после того, как толстуха ушла.

– Здрасьте, миссис Стампер, – сказала Трикси.

– Привет, Трикси. Ладно, девочки, вы болтайте,