Далайя - Абай Тынибеков

В головной части растянувшихся вереницей гружёных мулов и лошадей на красивом белом коне находился старший каравана, тревожно выглядывавший из-за спин стоящих впереди него воинов. То, что происходило сейчас, явно пугало его, так как он привык всегда уверенно следовать под охраной всесильной персидской власти и армии.

Руса неспешным шагом повёл отряд ближе к персам. Когда уже просматривалось каждое пёрышко на вражеских стрелах, он остановился, вглядываясь в лицо их сотника.

Тот был до предела напряжён, еле скрывал своё негодование, но пока сдерживался, видя перед собой страшных сакских воинов, у которых к уздам были прикреплены свежесодранные вместе с кожей человеческие волосы, сплошь измазанные в крови, до сих пор падающей частыми каплями под копыта гривастых лошадей.

– Эй, мы ещё можем разойтись без большего кровопролития, – громко выкрикнул Руса. – Нам не нужен ваш груз. Подумай. В противном случае мне придётся прекратить ваш путь.

– Ты, грязный сак, уничтожил сорок моих воинов и ещё считаешь, что этого недостаточно для наказания тебя и всех твоих вонючих псов! Ты осмелился посягнуть на подданных владыки мира и к тому же открываешь свою поганую пасть, диктуя мне глупые условия! – вскричал перс, распаляя себя гневным голосом и оскорблениями.

– Мне хотелось бы узнать мнение более рассудительного человека, чем ты. Надеюсь, старшему каравана твоя болтовня не очень-то и по душе, – не обращая никакого внимания на слова сотника, Руса высматривал хозяина нагруженного добра, обращаясь к нему.

Но тот по-прежнему молчал, видимо, как понял Руса, очень надеясь на начальника своей охраны, и, скрываясь позади отряда, пока не проявлял себя никоим образом.

– Мне очень жаль, что эта жара лишила всех вас рассудка. Теперь я изменил своё решение. Когда не ценится имя и имущество повелителя его же слугами, они недостойны уважения. Мы возьмём всё, – с этими словами Руса поднял руку.

В тот же миг слева и справа от персов появились грозные саки, держа натянутыми луки.

Сотник, от неожиданности утративший всю спесь, глупо озирался по сторонам, понимая гибельность своего положения.

Далайя, слышавшая всё сказанное сторонами, с последними словами Русы выстроила своих воинов позади него, на высоте, расположив по бокам от себя обоих сыновей Дага, уже теперь приучая их к суровой правде опасной жизни.

Персы были окружены.

– Прикажи всем сложить оружие и сойти с коней, – больше не считая нужным тратить попусту слова, Руса сильно натянул лук, направив стрелу прямо в лицо сотнику.

Тот замер, но его веления пока не исполнял, судорожно пытаясь найти хоть какой-то выход из этой страшной ситуации. Его воины, не получая команд, продолжали безмолвно стоять. Время было неумолимо в своём течении. Выпущенная Русой стрела с хрустом вошла в правый глаз перса, густо разбрызгав кровь. От полученного сильного удара сотник, запрокинув ноги, перелетел через круп лошади и с грохотом упал на землю.

Тут же десятки сакских стрел, раз за разом выпускаемые лучниками с молниеносной быстротой, вонзились в тела персидских воинов, так нелепо выстроившихся плотной массой и мешавших друг другу.

Десять воинов, направленных Далайей, подлетели к собратьям, метко стреляя на скаку.

Саки, как и прежде, не вступали в ближний бой, вновь начав свою страшную карусель смерти.

Персы, попытавшиеся выскочить из неё, тут же падали, сражённые точными выстрелами.

Руса, больше не обращая внимания на побоище, направился к каравану, где у ближнего мула, сойдя на землю со своего белоснежного жеребца, обречённо склонив голову, стоял его хозяин. Мельком взглянув на него, Руса направился дальше, продолжая рассматривать его гружёных животных.

Погонщики при виде сакского военачальника сразу падали на землю, прижимаясь лбами к камням, не смея даже смотреть в его сторону. Персидский охранный отряд был полностью уничтожен. Среди саков оказалось несколько легкораненых.

Двадцать мулов и двенадцать лошадей, крепко нагруженные набитыми товаром тюками, составили добычу саков, ставшую для них неожиданным даром небес.

Мидийский купец, не проронивший ни слова, был отведён в сторону и обезглавлен ударом акинака.

Всё собранное оружие было тоже погружено на отловленных лошадей, приумноживших сакский караван.

* * *

Через четыре дня пути они уже приблизились к могиле Дантала, где и остановились на ночлег.

Далайя всегда желала достойно помянуть этого удивительного воина.

Именно в этот раз ей удалось исполнить задуманное, и она здесь же с огромным почтением к покойному совершила жертвоприношение, заколов жирную лошадь.

Когда Руса, зная о её трепетном отношении к погибшему сородичу и понимая её состояние, оставил её наедине с курганом, она поклялась перед духом великого сака назвать своего сына его именем.

На заре Далайя с облегчённой душой вместе со всеми своими людьми покинула эту местность.

До ущелья при таком передвижении оставалось около четырёх дней пути.

* * *

Сотник Даг по своему обыкновению ежедневно в полдень посещал преддверие ущелья, где на подъёме проводил некоторое время в ожидании возвращения Далайи и Русы.

В этот день ранним утром ему уже не спалось. В своём недолгом сне он участвовал в каком-то страшном бою, где проливалось слишком много крови, и даже после пробуждения он долго не мог отойти от жутких видений. Что-то непонятное тревожило и сильно тяготило его, весьма ощутимо отдаваясь неприятным покалыванием внутри, в области сердца.

Выйдя во двор, взглянув в звёздное небо и вдохнув всей грудью чистый горный воздух, он, успокаиваясь, присел у стены, почёсывая густую бороду.

Подошедший к нему рыжий пёс улёгся рядом, изредка поглядывая в сторону ворот.

Потрепав его по сильной холке, сотник поднялся, подошёл к загону с лошадьми и вдруг ощутил сильное желание промчаться на своём коне по ночным просторам, как это бывало раньше в родной степи. Решившись, он кинулся к себе, взял оружие и упряжь, вывел скакуна и, быстро оседлав его, подлетел к воротам.

Стоявший на дозоре Дуару едва успел отворить одну из створок, как Даг, тенью промелькнув мимо него, покинул крепость.

Ничего не понимающий молодой воин удивлённо смотрел в темноту за ворота, и когда стал притворять их, то увидел возле своих ног рыжего, юркнувшего в щель.

Сотник, осторожно придерживая коня, спустился по крутому склону дороги, ведущей от крепости, и поначалу решил повернуть влево, к могиле Рушти, но счёл неверным ночное посещение захоронения, повернул обратно и направился к роднику. Обдавшись студёной водой, он вновь запрыгнул в седло и на этот раз, не раздумывая, пустился вскачь в сторону ущелья.

Пёс бежал рядом.

Небо слегка посветлело, но здесь, на окраине леса, было по-прежнему темно. Влажный и прохладный