Далайя - Абай Тынибеков

хотя места в ней хватило бы и для гораздо большего количества людей и животных, на следующий день разбили лагерь внизу у родника. Так было удобнее для сакских воинов, не привыкших обитать в строениях.

Погонщики-рабы, коих оказалось полтора десятка, разместились здесь же для удобства в работе. С этого дня часть из них под присмотром небольшой охраны стала пасти весь скот, что прибыл и имелся в крепости. Остальные занимались другими хозяйственными делами, в том числе и укреплением стен и строений.

Впервые с момента захвата каравана стали распаковывать вьюки. Начали с тех, что были на мулах. Разнообразие товара привело в восторг даже Русу, человека, который, казалось бы, повидал почти всё в своих походах.

В одних вьюков было много красивой посуды, изготовленной из глины, бронзы, серебра и золота: всевозможные вазы, кубки, чаши и чашечки, кувшины, миски и другие приборы.

В других – произведённые искусными мастерами мечи и бое вые доспехи, кожаные и металлические панцири, причём последние были двух видов – чешуйчатые и кольчуги. В комплекте к ним находились кожаные и металлические шлемы с шеломниками, поножи для защиты ног от лодыжек до колен и различной величины щиты. В некоторых тюках были парадные доспехи, богато украшенные рельефными изображениями.

Особое их внимание привлекли вьюки с рулонами ткани из шерсти и льна. Они были различными: однотонными и разноцветными, крашенными и целиком вытканными из цветных ниток, часть из них была украшена вышивками. Всего этого было огромное множество.

В тюках же, которыми были нагружены лошади, находился провиант: ячмень, вино, пшеница, сушёные яблоки, соль, сало, копчёное и вяленое мясо, сыр и масло.

Кроме этого, были обнаружены два лёгких летних больших шатра и личные вещи старшего каравана, среди которых в отдельных мешках было большое количество серебряных монет, на вид подобных тем, что довелось обнаружить в хранилище сатрапа Бактрии. То были персидские сикли.

Здесь же отдельно от всего остального находилось множество золотых и серебряных украшений: цепочки, браслеты, подвески, поясные пряжки, серьги и кольца.

Караван был поистине богат.

«Купец, направивший его в дальние восточные страны, уже никогда ничего о его судьбе не узнает», – подумал Руса.

Во все времена торговля была занятием рискованным, особенно если она велась на довольно больших расстояниях и её дороги пролегали по чужим территориям.

Руса долго пересыпал в ладонях зёрна ячменя и пшеницы, раздумывая над тем, как сохранить их до будущей весны и где удобнее всего подходит земля для посева.

* * *

Девочку Зелы и Габу нарекли Прианой, а дочери Мире и Дуару дали имя Лариан.

Зубар и Кудас, поначалу не отходившие ни на шаг от отца, с каждым днём, прожитым здесь, всё сильнее втягивались в новую жизнь и всё больше времени проводили в нижнем лагере, с интересом продолжая осваивать премудрости воинского искусства.

Руса и Даг следили за всей жизнью в увеличившемся селении, и если сотник уделял всё своё время воинам и охранению, то Руса, привыкший уже к ведению хозяйства, им и занимался.

Далайя же с молодыми мамами, когда те были свободны от хлопот с детьми, с каким-то невероятным желанием увлекалась шитьём. Из появившихся в большом количестве тканей они изготавливали и разные одежды, и множество прочих нужных вещей, при этом всё уютнее обустраивая жильё.

Рыжего пса можно было увидеть и в крепости возле Русы, и в лагере с детьми, и одиноко бродящим по лесу. Он не был теперь особо привязан к кому-то, видимо, как догадывались люди, не хотел привыкать, как уже было однажды.

* * *

Бывшие не нужными прежде пристройки по краям от основного строения, к которым примыкали боковые навесы, теперь были востребованы. В правую, куда упирался навес, где размещалась живность, решили на зиму поселить рабов. Левую же приспособили под хранилище имущества и провианта.

Далайя с огромной благодарностью вернула все слитки серебра их истинным хозяевам, но те попросили оставить до нужды все эти ценности у неё, так как сочли это более надёжным.

Руса, посетивший однажды пещеру под водопадом, вернулся оттуда довольный, сообщив Далайе о неизменной сохранности их тайника.

Отныне по указанию сотника Дага на подъёме перед главным ущельем постоянно, кроме зимы, когда оно было полностью занесёно снегом, несли дозор сакские воины.

Лето подходило к концу, уступая место тёплой, но дождливой осени.

Так размеренно протекала жизнь на казалось бы забытом всеми в мире клочке земли, в небольшой горной долине, куда чуть более двух лет назад пришла горстка заблудших в пути странников.

* * *

В середине зимы у Далайи родился сын.

Ликованию отца и всех обитателей крепости не было предела. Праздновали рождение первого мальчика как умели, от всей души.

За три дня и ночи для пира закололи множество скота, устраивали различные состязания для лучников, борцов и силачей. Очень сожалели, что не могли провести конные соревнования, но все были едины в общей радости, искренне чествуя малыша и его великолепную маму.

Здесь же, у костров, разложенных посреди крепостного двора, Далайя прилюдно произнесла имя сына. Он был наречён ею Данталом.

Руса не находил себе места от счастья. С того момента, когда скрыть беременность ей уже не представлялось возможным и Далайя наконец обрадовала его известием о предстоящем отцовстве, он долго не мог успокоиться от охватившей его душу и разум радостной новости.

И вот теперь это свершилось – он стал родителем, причём отцом мальчика, продолжателя его рода, наследника и воина.

* * *

Фардас, так и не дождавшись до осени возвращения Далайи и Русы, не ведая об их истинном маршруте, не знал, что и предположить. В мыслях он уже допускал самое худшее, но пока воздерживался от оглашения своего мнения вслух.

Ремиз, неотступно следовавший за ним и помогавший ему во всём, в точности исполняя указание Далайи, в душе очень тревожился за судьбу этой удивительной женщины, но никогда не сомневался в том, что она однажды появится в своём селении.

«Мало ли что может задержать её в пути. Её посещению будут многие рады в сакской земле. С ней Руса и хороший отряд. Она обязательно вернётся до весеннего половодья», – размышлял он, успокаивая себя.

С наступлением зимы карманиец уже окончательно уверовал в свои догадки и в один из вечеров, сидя у огня в своём шатре, поделился ими с Ремизом:

– Неспокойные времена нынче наступили. Много лихого и голодного люда бродит по всем окрестностям. Мне доводилось встречаться с ними не раз. Они за кусочек мяса готовы перегрызть друг другу глотки. Сколько караванов да и иных