Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

Санта-Ана улыбнулся про себя: он уже не раз видел, как Старый Филин строил разговор таким образом, чтобы подвести людей к нужным выводам.

— Да, их ружья лучше наших, — сказал Старый Филин. — И они напали зимой, в глубине нашей территории, куда раньше не заходил ни один отряд белых.

На военном совете речь шла о необходимости отомстить за убитых и преподать белым урок. Уверенность Наконечника и молодых воинов в собственных силах граничила с самонадеянностью. Они считали белых невежественным и слабым противником. Старый Филин придерживался другого мнения. Он продолжал:

— Их ружья становятся все длиннее, как и их тропа. Их деревянные дома стоят теперь там, где их не было еще год назад. Они не уважают традиции, по которым мы всегда вели войну.

— Но мы их победили. Они воюют как дети!

Старый Филин кивнул, соглашаясь с этим:

— Да, мы их победили. На этот раз. Но даже дети умеют учиться. Думаешь, их вождь и в следующий раз атакует пешком? И оставит коней без охраны?

В ответе не было нужды. Воины хмуро уставились в огонь.

Наконец, заговорил Санта-Ана:

— Может быть, и хорошо, что воины хотят напасть на лагеря белых? Но им нужно захватывать ружья, как можно больше новых ружей.

Остальные одобрительно закивали, а потом разговор перешел на другие темы.

Медвежонок выскользнул на улицу и побежал к своему типи. Пройдя мимо утяжеленной шкуры у входа, он подошел к тому месту, где по другую сторону стены находилась его постель, лег на живот и скользнул под краем типи внутрь. Он был счастлив, что будет набег, который возглавит его отец. А он будет в этом набеге участвовать.

Медвежонок в ярости метался по тесному типи, ногами расшвыривая шкуры и пиная котелок матери, с лязгом катавшийся по полу. Он ругался на деда, который спокойно сидел у входа, словно благодушный полусонный стервятник.

— Как ты узнал, что я собираюсь отправиться с отрядом?!

— Я бы удивился, если бы ты этого не сделал. Но ты слишком молод.

— Ты всегда так говоришь!

— А я когда-нибудь тебе врал?

Безутешный Медвежонок сел. Его мечты отправиться с отцом в набег пошли прахом. Словно прочитав мысли Медвежонка, Старый Филин заявился к ним в типи накануне отъезда воинов и не спускал с мальчика глаз. Он даже выходил следом, когда Медвежонок отправлялся справить нужду возле любимого тополя, и ни разу не сомкнул глаз.

— Я устал, Медвежонок. Обещаешь, что останешься здесь? Ты нужен матери.

— Зачем мне обещать? Зачем мне оставаться? Если я слишком молод, чтобы отправиться с отцом, то я слишком молод и для того, чтобы помогать матери!

Нижняя губа его была выпячена так, что, казалось, о нее можно было споткнуться. Он сердито смотрел по сторонам, изо всех сил стараясь не расплакаться.

— От тебя есть польза, и ты это знаешь. К тому же ты бы задерживал воинов.

Это был вызов.

— Не задерживал бы! — вскричал Медвежонок и, вскочив на ноги, снова принялся расхаживать по типи.

Старый Филин покачал головой и улыбнулся, наблюдая за мальчиком.

— Есть и еще одна причина, Медвежонок. Не догадываешься?

Мальчик задумался на ходу:

— Я — белый. Я недостаточно хорош, потому что я — белый.

— Да, ты — белый. Но ты — один из нас. Ты это знаешь. Посмотри на меня, Медвежонок! Ты это знаешь?

— Да, знаю.

— Но — да, ты не можешь пойти, потому что ты — белый.

— Не понимаю. Если я — один из Народа, почему я не могу пойти?

— Подумай!

«Подумай, мое прекрасное дитя с волосами, подобными солнцу, и глазами, подобными небу. Я не могу всегда давать тебе готовые ответы. Когда-нибудь тебе придется полагаться только на себя».

Старый Филин терпеливо ждал, пока Медвежонок размышлял.

— Белые постараются отбить меня.

— Да. Ты этого хочешь? Ты поэтому собирался в набег?

— Нет! Ты же знаешь, что не поэтому! Я хочу ухаживать за конями, хочу помогать. И хочу стать воином! И совершать подвиги! Пожалуйста, отпусти меня, дедушка! Я еще могу их нагнать. Ты хорошо научил меня находить следы.

— Но и первый мой ответ — тоже правда. Ты слишком мал. Твой отец будет отвлекаться, заботясь о тебе. Ты можешь привести к ненужной гибели воина. А если белые увидят тебя, они попытаются тебя отобрать. Ты станешь для них особенной целью.

— Наконечник не станет из-за меня беспокоиться. Ему нет до меня дела.

— Это ты так думаешь. Слышал бы, как он хвастается тобой перед другими воинами!

— В самом деле?

— В самом деле. Он постоянно так делает. Некоторые даже уже начинают его поддразнивать. Это он попросил меня удержать тебя здесь, хотя я и сам бы так поступил.

— А он-то откуда узнал, что я попытаюсь уйти с ним?

— Он сам так поступил, хотя и был тогда старше, чем ты сейчас. А до него так поступил я. Думаю, и ты так сделаешь. Но не сейчас. Не в этот набег. Не против техасцев. Теперь ты пообещаешь, что останешься? Я хочу вздремнуть. — Старый Филин зевнул во весь рот.

— Да, дедушка, я останусь. На этот раз.

Осенью тысяча восемьсот тридцать девятого года на высоком утесе над рекой Колорадо на своих конях восседали Пахаюка, Бизонья Моча и воины их отряда. Они понимали, что их силуэты отчетливо выделяются на фоне бледно-розового утреннего неба, но это не имело значения. Набега не будет. Они помнили, что в этой долине было четыре хижины. Но теперь вокруг них раскинулся настоящий городок из палаток, навесов, фургонов и шалашей. Даже в столь ранний час долина кишела землемерами и инженерами, планировавшими улицы города. Воины отряда слышали слабо доносившиеся снизу стук топоров, треск падающих деревьев и крики погонщиков.

Рассвет подъехал к Пахаюке.

— Что они делают?

— Крадут землю, — ответил Бизонья Моча.

Он сумел уловить связь между таинственной деятельностью землемеров и ордами белых людей, которые, казалось, следовали повсюду, где первые протягивали свои веревки и ставили свои мертвые деревья. Он объявил им особую войну.

— Но как? Как кто-то может украсть землю? Это наша мать!

— Для них земля — это то, чем можно владеть. Они делят ее так же, как мы делим добычу после набега. И они полагают, что земля принадлежит только им. Так думает каждый, у кого есть хоть клочок. Они даже ставят на ней заборы, чтобы не пускать других.

— Они сошли с ума! — воскликнул Рассвет.

— Да. И от этого они становятся только опаснее. Как бешеные волки, — ответил Бизонья Моча. — Уезжаем. Их