Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

— Тогда не благодари его. Что он теперь говорит?

В течение трех месяцев, проведенных у Говорящего с Духами, Ной изъяснялся в основном по-испански. За Джимом Шоу он послал только тогда, когда потребовалась помощь в деликатных маневрах, необходимых, чтобы собрать этот совет. Три месяца он провел в лагере команчей один в качестве гостя Говорящего с Духами. И ему здесь нравилось. Но теперь все зависело от того, как хорошо Шоу знает команчей и язык жестов.

— Санта-Ана хочет знать, нравится ли твоя борода женщинам в постели. Она их не щекочет?

Ной попытался вспомнить, когда в последний раз спал с белой женщиной. Кто бы ни прозвал пенатека Теньювит, Гостеприимным, этот человек знал, о чем говорил. В некоторых отношениях команчи были внимательнее и щедрее христиан.

Женщины проскальзывали под стеной его типи поздно ночью. Для парочки из них это был настоящий подвиг — эти красотки прерий были на добрых полсотни фунтов тяжелее самого Смитвика, а он был мужчиной видным. Они уходили еще до рассвета, и он так и не узнал их имен. Но Говорящий с Духами всегда по утрам с широкой улыбкой осведомлялся у Ноя, хорошо ли тот спал. Грязный беззубый старый козел! Если он и не подсылал их сам, то уж наверняка знал, что они приходили. Ною даже стало любопытно, какие россказни о нем ходят по лагерю. Впрочем, женщины были куда более безопасной темой для беседы, чем использование бород в качестве украшений.

Он уже давно понял, что среди команчей краткость не почитается за добродетель, поэтому принялся за пространное перечисление всех достоинств индейских женщин. Завершил он выводом, что недостаток у них только один: они так много хихикают из-за его бороды, что заниматься с ними любовью довольно затруднительно. Кожаные стены типи сотрясались от хохота, когда он рассказывал одну за другой истории из своей жизни.

Роль рассказчика была для Ноя привычной, а технику он отточил, наблюдая за команчами. В том, что касалось историй, они не уступали даже самым искусным техасским баечникам, а уж с техасцами могли потягаться немногие. Когда дела шли так плохо, что уже ничего нельзя было изменить, они начинали шутить по этому поводу. Между техасцами и команчами было много общего: и те и другие крепкие, изворотливые, упрямые и всегда готовые посмеяться над собой.

— Парни, — сказал он, заканчивая последнюю историю, — я даже пытался подвязывать бороду, ну как вы перед боем своим коням подвязываете хвосты. Но малышка так рассмеялась, что моя крепкая сосна, — он размашистым жестом указал на свою промежность, — поникла, будто засохшая маргаритка в жаркий день.

Он согнул в локте руку, а потом дал ей безвольно упасть на бедро раскрытой ладонью вверх. Его рука еще раз чуть приподнялась, дрогнула и снова упала, будто мертвый зверь. Публика засвистела, зааплодировала, закричала и принялась топать ногами по земляному полу. Сморщенный старый черт, сидевший возле Санта-Аны, расхохотался так, что подавился. Санта-Ана хлопнул Старого Филина по спине, едва не свалив его на пол.

— Что же ты совсем не отрежешь бороду? — спросил Санта-Ана, не переставая колотить Старого Филина.

— Отрезать?! — Ной прикрыл бороду обеими руками, глядя выпученными от ужаса глазами. — Отрезать бороду?! Парни, вы бы еще попросили меня отрезать кое-что не менее дорогое.

Он снова широким жестом показал на скрещенные ноги, намекая на то, что было между ними.

— Борода — это моя сила и мой талисман.

Окружающие согласно хмыкнули — это им было понятно.

— Расскажу я вам одну историю о великом воине, который жил давным-давно. Так давно, что даже Говорящий с Духами еще не родился. И даже папаша его об этом еще не помышлял, как говорят в Техасе. Звали этого воина Самсон, и у него была самая роскошная грива волос. — Ной теперь разогрелся как следует и едва не забыл, зачем он здесь.

Остальные, казалось, тоже забыли и восхищенно слушали его, несмотря на позднюю ночь.

Когда Ной закончил рассказ о Самсоне и Далиле, Говорящий с Духами вытащил богато украшенную церемониальную трубку. В типи повисла тишина. Добродушные и веселые псы превратились в голодных волков. Оранжевые отблески пламени играли на угрюмых, словно выточенных из камня лицах, подчеркивая их суровые черты.

Ной оглядывая их, не нарушая молчания во время церемонии раскуривания трубки. Он вспоминал часы, проведенные среди воинов племени Говорящего с Духами, о том, как он стоял возле костра и играл для них на скрипке, пока три или четыре собаки спали у его ног. Женщины, дети, да и воины, смеялись, хлопали, топали и отплясывали что-то похожее на джигу.

Но вот настало время для настоящего дела, и Ной перевел дух. Он был здесь один в полной власти людей, с которыми вел войну. Пусть даже Говорящий с Духами и рассказал ему об обычае, о том, что любой, кто попросил Народ о гостеприимстве, даже враг, имеет право на такой же прием, как друг или родственник. Говорящий с Духами рассказал, что во время переговоров обеим сторонам гарантируются безопасность и хорошее обращение. Ной понимал, что почти наверняка здесь были и те, на чей спящий лагерь он напал, пытаясь перебить их людей. Его слабо утешал тот факт, что эти люди тоже нападали на его соплеменников и творили с ними вещи и похуже убийства. «Господи, надеюсь, мы, белоглазые, для них все на одно лицо».

Именно Говорящий с Духами предложил собрать этот совет и представил белого посла, поэтому он первым и заговорил. Прежде чем начать, он сделал глубокую затяжку. Волосы его уже начали седеть, и это был первый лысеющий команч из когда-либо виденных Ноем. Он напоминал полуощипанного цыпленка. Его ноги были затянуты в леггины и мокасины, а набедренная повязка была такая длинная, что почти волочилась по полу, когда он стоял. Тщедушный торс его был закрыт нагрудником из полых костей на шнурах. Казалось, что вес доспеха тянул вождя к земле. Голос Говорящего с Духами был высоким и дребезжащим. Говорил он долго, а Шоу бормотал на ухо перевод. Наконец вождь подошел к самому главному, едва не срываясь на крик:

— Мы ставили типи в этих рощах и подвешивали колыбели на этих ветвях с незапамятных времен. Когда дичь уходит, мы разбираем типи и уходим, не оставляя следов, отпугивающих ее. И потом она возвращается. Но белые приходят и