Катастрофа 1933 года. Немецкая история и приход нацистов к власти - Олег Юрьевич Пленков

расовую. 13 августа 1920 г. Гитлер выступил с длинной речью «Почему мы антисемиты?». В этой речи он в первую очередь сосредоточился на арийцах и их созидательной роли в истории, Гитлер считал, что именно они создали древнеегипетскую, античную, персидскую цивилизации. Евреи же не обладали истинной культурой, которая отразилась, осталась бы в достижениях изобразительного искусства, архитектуры (их храмы строили чужаки), музыки. Гитлер указывал, что для «арийцев» работа – это этическое понятие и общее дело, а у евреев – это наказание за первородный грех и они «трудятся» лишь на собственное благо, исключительно из эгоистических побуждений, что проистекает из их материализма и погоней за наживой[713].

По мысли Гитлера, гениальнейшей идеей еврея Маркса является прокламирование необходимости организации рабочих против национального капитала и во благо интернациональному капиталу, то же относится и к мировой торговле. В этой речи Гитлер проводил ясную линию различия между национальным промышленным капиталом, который приносит пользу народу и государству, и международным капиталом, который существует за счет всевозможных спекуляций и никакой пользы никому, кроме евреев, не несет. В заключительной части своей речи Гитлер развивал мысль о том, что евреи со времен Древнего Рима проникали в другие государственные образования, разрушая при этом последовательно расу, культуру, государство. Разрушение государства, подрыв трудовой этики и расовой чистоты народа – вот, на взгляд Гитлера, три основные цели евреев. Для него не было плохих или хороших евреев – на его взгляд все они действовали в соответствии со своей расой и кровью. Гитлер указывал в этой речи, что быть социалистом означает быть антисемитом, ибо социализм – это противоположность материализму и маммонизму, а социалист должен действовать исключительно в интересах нации. Таким образом, по Гитлеру – социализм, антисемитизм и национализм – нераздельны. Гитлер никогда не упускал подходящего случая раздувать антисемитизм, ненависть против евреев[714].

Гитлер неоднократно повторял, что каждый большевик – это еврей. В «марафонской» по продолжительности речи 13 августа 1920 г. он заявил, что во время Октябрьской революции погибло 300 000 русских, но ни одного еврея, несмотря на то, что большевистская верхушка на 90 % состояла их евреев. 28 июля 1922 г. Гитлер заявил, что в России 30 миллионов человек замучено до смерти, казнено в специально созданных для этого застенках или умерло от голода. После упоминания об этих жертвах Гитлер переходил к напоминанию о разрушении евреями де культуры Древнего Египта, Римской империи, Древней Греции. Эти жертвы, говорил Гитлер, не последние, он указывал, что если начнется большевизация Германии, то гибель немецкой культуры и государства неизбежны – лучшим доказательством этому, по мнению Гитлера, являлась судьба России[715].

В-четвертых, евреи благодаря ранней специализации, уму, деловитости еще в кайзеровские времена занимали серьезные позиции в финансовой сфере[716] и особенно в прессе. Последнее обстоятельство имело серьезное значение для эволюции антисемитизма в Германии. Дело в том, что публицистика, как и многое другое в этом мире, имеет собственные законы развития: чем сенсационней, радикальней, безоглядней суждение, чем резче нападки на традиционные государственные институты, тем эта информация лучше продается, то есть читателям следовало бы регулярно напоминать, что суп никогда не едят таким горячим, каким он варится.

Еще в годы кайзеровской Германии тон левой прессы с ее нападками на монархию, отечество, армию, христианство, даже на традиционные институты брака и семьи многое проясняет и даже делает националистический антисемитизм того же Генриха фон Трейчке (с человеческой точки зрения безупречного мыслителя), по крайней мере, объяснимым. В годы Веймарской республики это положение еще более усугубилось: выходящий за пределы границ приличия тон полемики, манерность, снобизм, отсутствие уважения к национальным чувствам, и без того ущемленным, все это выглядело крайне безотрадно. «Нужно констатировать, – писал Голо Манн, – что весьма расхожее в Веймарскую республику выражение „еврейско-разложенческий“ было не вполне беспочвенным. Да, были еврейские публицисты, которые потеряли свою старую веру, а христианство не принимали всерьез, с другой стороны, они были слишком интеллигентны, для того чтобы принять марксистскую псевдорелигию, короче говоря, в позитивном смысле слова, они вообще ни во что не верили и занимались исключительно критикой ради шутки, ради издевки. И среди них были люди высокого дарования, как Курт Тухольский»[717]. Можно ли такой тип считать чисто еврейским, а такое поведение свойственным только евреям? Нет, такого рода публицистов, политиков и среди немцев было сколько угодно, но они не бросались в глаза, немца никому в голову не приходило упрекнуть в отсутствии патриотизма. Непропорционально высокое представительство евреев в прессе, в среде художественной интеллигенции, финансовой сфере связывали с их стремлением отсидеться во время войны за спинами немцев. В 1916 г. военный министр распорядился провести статистическое обследование, сколько евреев служит на фронте, сколько в тылу, сколько не служит вообще. Поскольку результаты этой переписи так и не были преданы гласности, за этой переписью последовало массовое исключение евреев после войны из студенческих корпораций, организаций ветеранов, прочих организаций[718].

Всплыли и новые темы: «евреи и большевизм», «евреи и Ноябрьская революция», «евреи и республика», за эти темы ухватились теоретики почвенно-народнического направления, а затем и нацисты, причем их антисемитизм носил уже не националистический (распространенный повсеместно в Европе), а расистский характер, они рассматривали еврейство как некую биологическую болезнь, подлежащую искоренению. С другой стороны, нельзя упускать из виду, что нацистский антисемитизм носил исключительно инструментальный, манипуляционный характер и исключительно, как таковой, воспринимался Гитлером, ведь евреи были идеальным средством мобилизации нации. Роберт Конквест в книге «Большой террор» приводил весьма характерное высказывание Гитлера о власти: «Искусство руководства, проявляемое истинно народными вождями во все века, состоит в концентрации внимания всего народа на одном единственном противнике и в умении позаботиться о том, чтобы это внимание не дробилось на части…».

Расистский антисемитизм сыграл для национал-социализма такую же роль, как теория классовой борьбы для большевизма. Арендт с полным правом писала: «Марксистскому учению о классовой борьбе и восходящему к Дарвину расовому учению „удалось“ выкристаллизоваться в идеологии. Обе эти доктрины стали в ХХ в. официальными, охраняемыми государством, обязательными доктринами»[719]. Между ними не исключено и заимствование. Дело в том, что марксизм с самого начала сделался большим, чем обычная политическая, экономическая, социальная программа, он стал мировоззрением, ключом к пониманию прошлого и настоящего, переоценкой всего, тотальным переосмыслением всего духовного наследия человечества и одновременно новым видением светлого будущего. С другой стороны, марксизм давал и образ врага, на борьбу с которым следует мобилизоваться. Такое же всеохватывающее мировоззрение хотели иметь и нацисты, которым нужно было что-то противопоставить марксизму, да и оба эти течения имели антикапиталистическую нацеленность