Фернандо Магеллан. Том 2 - Игорь Валерьевич Ноздрин

поднялся на палубу в полном вооружении: с мечом и щитом, в наглухо закрытом шлеме. Непривычный вид стального человека смутил Али, но он мужественно вынул турецкую саблю, взял в руку маленький круглый щит. Их поставили друг против друга, наказали по удару колокола начать сражение. Зрители отползли к бортам, уселись на циновки. Испанцы перенимали обычаи туземцев.

Отец Антоний благословил матроса на бой с язычником, Пигафетта звонко ударил в колокол. Мавр бросился на матроса. Хинес лениво прикрывался щитом, принимал скользящие удары на доспехи, демонстрировал прочность и надежность кирасы, делал ложные выпады, запугивал соперника, не лез напролом, щадил его. Распаляясь и не встречая сопротивления, мавр яростно колотил испанца, стремительно вращал перед ним кистью руки блестящую саблю. Украшавшие рукоять драгоценные камни радугой брызгали по сторонам, сверкало стальное изогнутое лезвие. Белое полотнище одежды летало по воздуху, тюрбан сбился набок, грозил сползти на ухо. Али наступал на матроса, теснил к борту, затем отходил на два шага, чуть отдыхал и снова кидался вперед, как боевой петушок. Он призывал на помощь Аллаха, подбадривал себя криками.

– Поддай ему, Хинес!  – подзадоривал приятеля Леон.

– Рубани собаку!  – кричал Сантандрес.

– Заснул что ли?  – дразнил Васко.

– Выдохся турка,  – решил кто-то из зрителей.

– Араб, а не турка,  – поправил сосед.

– Он из Африки,  – сказал второй.

– Рожа у него красная, как у индейца,  – заметил третий.

Зрители захохотали. Смех унижает бойца – мавр взбесился, отчаянно лез на рожон. Коламбу, его единственный сторонник, приуныл. Офицеры увлеченно сыпали советами, противоречили друг другу. Хинес пропустил несколько болезненных ударов, обиделся на Али, разозлился. Когда мавр накинулся на него, стараясь угодить саблей в шлем и повредить забрало, матрос пнул его в пах. Али согнулся от боли. Сабля скользнула вниз, воткнулась в палубу. Хинес рукоятью меча ударил соперника в голову. Тот упал на доски, кровавое пятно поползло по чалме.

– Убил!  – толпа вскочила на ноги.

Али потерял сознание.

– Моралес? Где врач?  – закричали со всех сторон.

– Так ему и надо!  – неслось с палубы.  – Иисус сокрушил Магомета!

– Бог христиан сильнее Аллаха!  – воскликнул довольный Магеллан.

– Ай, ай!  – боясь подойти к распростертому Али, качал головою Коламбу – Зачем он убил его?

– Солдат не хотел,  – пояснил Фернандо.  – У железных людей слишком много силы, они не умеют наносить легкие удары.

– Что я скажу Хумабону?

– Чтобы он скорее заключил мир,  – посоветовал адмирал.  – Мы поможем ему сокрушить врагов!

– Али погиб, бедный Али!  – причитал царек.

– Мы воскресим его из мертвых,  – пообещал Фернандо, заметив подошедшего со склянками Моралеса.

– Как?  – изумился Коламбу.

– Именем Господа и чудодейственным лекарством. Действительно, стоило врачу поднести к носу мавра пузырек, как он застонал, пошевелился.

– Вот видишь,  – успокоил князька Магеллан,  – мы умеем творить чудеса!

– Я расскажу обо всем властителю,  – повеселел Коламбу.

Али привели в чувство, остановили кровь. Упершись спиною в борт, он сидел на циновке, поминал Аллаха.

– Хочешь еще?  – издевались моряки, разглядывавшие поверженного мавра.

– Размахался саблей, а хвост открыл, как перед девкой!  – смеялись солдаты.

– Скажи спасибо Хинесу, что саданул тебя рукоятью, а не мечом!

– Али доволен силой железных воинов?  – спросил Магеллан Энрике.

Мавр утвердительно кивнул.

– Верит, будто каждый из них способен сражаться с сотней воинов Хумабона?

Али покорно согласился.

– Пусть поведает о них властителю!  – закончил беседу адмирал.

* * *

После обеда дозорные заметили крупную балангу на сорок гребцов, плывущую от берега к флотилии. Опасливо поглядывая на открытые пушечные порты, откуда два дня назад извергались гром, пламя и дым, лодка туземцев подошла к «Тринидаду», причалила к лестнице. Из-под навеса из банановых листьев вылезли послы в сопровождении восьми рослых охранников. Первыми на палубу поднялись утренние гости: изрядно пьяный Коламбу успевший перепачкать прикрывавший бедра праздничный кусок ткани, и строгий рассудительный Али в чистой чалме. За ними вскарабкался молодой полный туземец в ритуальных огненных шрамах, в короткой юбке выше колен и богатых золотых украшениях. Племянник Хумабона, Магалибе, был женат на его старшей дочери и по закону острова являлся наследником раджи, так как тот не имел сыновей. С ним прибыл его отец Бендара, стройный, крепкий ровесник властителя, исполняющий обязанности правителя Себу. Второй брат царька Кадайо, низкий, с приплюснутым носом и выпяченными губами, начальник дворцовой стражи, последним взошел на корабль. Гостей пригласили на дек, где посреди палубы на малиновом троне ждал адмирал. По обе стороны от командующего на кожаных стульях расположились помощники. Младшие офицеры сидели на циновках. Для послов приготовили плетеные коврики. Туземцев сразу низводили до положения простых офицеров эскадры.

– С какой целью вы прибыли на корабль?  – спросил Магеллан, откинувшись на спинку кресла и величественно взирая на гостей.

– Заключить мир на вечные времена,  – подсказал властитель Масавы.

– Вы имеете на это полномочия?  – повторил утренний вопрос адмирал.

– Да,  – заверил Коламбу.

– Каков порядок ведения переговоров на острове?  – осведомился Магеллан, слегка наклоняясь вперед.  – Тайно или публично?

– У нас нет секретов от твоих приближенных,  – сказал Коламбу.

Пигафета записал беседу Магеллана с островитянами:

«Капитан-генерал много говорил о мире, что молит Бога утвердить его на небесах. Они заявили, будто не слышали такие речи, с удовольствием внимали ему. Убедившись, что они охотно слушали и отвечали, он привел доказательства в пользу обращения их в христианскую веру. На его вопрос, кто наследует владения в пользу властителя, получил ответ, что у короля нет сыновей, а есть дочери. Старшая из них находится замужем за его племянником, поэтому он является властителем. Когда отцы и матери стареют, то не пользуются почетом,  – власть переходит к детям. Капитан сказал, что Господь Бог сотворил небо, землю, море и все прочее, завещал почитать отцов и матерей, а поступающие иначе осуждаются на горение в вечном огне; мы происходим от праотцев Адама и Евы, наш дух бессмертен, и многое другое касательно веры. Они выражали радость, просили двух наших людей, или одного, дабы наставлял их в вере, обещали оказывать им большие почести. Капитан заявил, что не может оставлять людей, но если они желают принять христианство, священник совершит обряд крещения, а он сам в скором времени привезет капелланов и монахов для наставления в вере. Они сказали, что сначала поговорят с властителем, затем станут христианами. Слушая их, мы прослезились от счастья. Капитан-генерал объяснил: их должна подвигнуть на это свободная воля, а не страх перед нами или желание доставить нам приятное. Желающие жить по своему уставу, не должны