Сестры Мао - Гэвин Маккри

стала одной из шести девушек, принятых в общество в том семестре. Если верить внутреннему голосу, она заняла первое место и уже претендовала на грядущее лидерство. Макс, не теряя времени, пригласил ее на чай, а после этого они стали везде ходить вместе. Катались на лодке до Гранчестера, гуляли по Коу-Фен, поздно вечером ужинали в «Тадж-Махале». Макс был наследником оружейной империи, а Алисса происходила из известной семьи отельеров; где бы они ни появлялись, люди обращали на них внимание. Богатые, яркие, непокорные: своим появлением они делали место лучше. Кембриджская пара, о которой все хотели знать и которая, все полагали, завершится браком.

– Хотя ни Алисса, ни я не создавали эту иллюзию, – сказал Макс Дорис. – Мы виноваты в том, что не смогли остановить ее рост и распространение. Думаю, нам нравилось это внимание. Но дело в том, что наши отношения были платоническими. Только общение умов.

Они встречались, чтобы поговорить о политике, почитать пьесы и помочь друг другу с сочинениями – на этом все. Однако Пол, обуреваемый ревностью, отказывался в это верить. Такая простая преданность мужчины женщине безо всякой сексуальной привязанности была для него непостижима. Макс должен был ухаживать за Алиссой – другого объяснения быть не могло. И если это так, то Пол тоже будет ухаживать за ней.

– Не пойми меня неправильно, – сказал Макс. – Пол не вынудил себя полюбить Алиссу только потому, что думал, что ее люблю я. Он влюбился в нее, как только узнал ее ближе, а я просто свел их, стал посредником.

Пол обратился к Максу с прямой просьбой. Он сказал, что страшно боится быть отвергнутым, и умолял Макса пригласить его на свидание с Алиссой. Последующие встречи троицы, проходившие в комнате Макса и иногда длившиеся по двенадцать, четырнадцать и шестнадцать часов, вызвали в коридорах Кембриджа настоящий скандал. К удовольствию их троих, стали распространяться истории о сексуальных играх, политических заговорах и эзотерических ритуалах. Когда Алисса объявила, что собирается пройти прослушивание на главную женскую роль в предстоящей постановке «Фрёкен Юлии» Стриндберга, Полу удалось убедить Макса не идти на мужскую роль. «Ты Ваня, Макс, – сказал ему Пол, – ты Макбет. Может быть, когда-нибудь ты станешь Гамлетом. Но, ради всего святого, ты не Ян и никогда им не станешь».

Когда список актеров был вывешен и имя Пола в нем оказалось под именем Алиссы, Макс пригласил их в свою комнату и открыл в их честь бутылку шампанского. Допив шампанское, они отправились по барам. Они были так счастливы и так увлечены друг другом, что пропустили комендантский час Алиссы. Проводив ее обратно в Ньюнхэм, они решили помочь ей пробраться внутрь. Пол помог Алиссе взобраться на стену, с которой она смогла залезть на ограду. Об острия ограды Алисса порезала руку и порвала юбку, но, утратив чувствительность от головокружения и выпитого, сумела перебраться, не причинив себе серьезного вреда. Изнутри она позвала парней за собой. Пол полез без раздумий. Перебравшись через ограду и лишь слегка оцарапавшись, он повернулся, чтобы подзадорить Макса, но Макс отказался. «Нет, идите вдвоем, – сказал он. – Фрёкен Юлия и Ян».

– А вот и я, – сказал Пол, выходя из клуба с их пиджаками и кардиганами на руке. – Скучаете по мне?

– А где наши напитки? – спросил Макс.

– До сих пор в бутылках. Мне надоело ждать, пока меня обслужат. Я решил, что это место нас достало.

Пол передал Дорис ее кардиган:

– Так Макс уже рассказал тебе?

– Что? – спросила она.

– Что он ненавидит джаз.

Макс засмеялся:

– Это правда.

Дорис накинула кардиган на плечи:

– Так что мы здесь делаем?

– Полу здесь нравится. Я прихожу за компанию.

– Да, настоящий мученик.

Пол наклонился к уху Дорис, как бы говоря ей секрет, но говорил достаточно громко, чтобы Макс услышал.

– На самом деле он ненавидит джазменов.

– Сплошное притворство, – сказал Макс. – Никакого содержания.

– Что я тебе говорил? – добавил Пол, лукаво подмигнув.

– Мне они не показались такими уж плохими, – сказала Дорис. – Никто не смеялся над моими танцами.

Макс сочувственно коснулся ее руки:

– Ох, господь с тобой.

Пол позвал Макса на ночные посиделки в «Восточный ветер». – Любезно с твоей стороны, – сказал Макс, – но я думаю, что останусь на улице и посмотрю, какие еще неприятности смогу найти.

Он хлопнул Пола по спине и поцеловал Дорис в обе щеки.

– Идите и будьте счастливы.

– Не засиживайся допоздна, – сказал Пол, – если завтра придешь на репетицию.

– Посмотрим.

Разгоряченная выпивкой, а может быть, внезапным чувством, Дорис шагнула к Максу и обняла его. Его тонкое тело приняло ее объятия и позволило им задержаться.

– Дорис Ливер, – сказал он. – Пол совершил чудо, что нашел вас.

Вернувшись в свою квартиру в Мэрилебоне – он единственный из членов «Восточного ветра» не жил в общем доме, – Макс подошел к письменному столу и написал Алиссе письмо, в котором сообщил, что не вернется на репетиции. Он решил снова уехать из Англии, потому что здешняя обстановка его угнетает, и, несмотря на все усилия «Восточного ветра», надежд на перемены не видно. Насколько он понимает, «Трибунал Син-Сун» больше ему не принадлежит, теперь это собственность Алиссы, и она может делать с ним все, что пожелает. Его единственная просьба – позаботиться о том, чтобы его имя было вычеркнуто из брошюр и рекламных плакатов. Он больше не хочет иметь к этому отношения. Что касается Дорис, то он посоветовал Алиссе следующее:

«Пришло время покончить с этой пантомимой, для которой ты слишком хороша. Пол, я никогда не избегаю говорить тебе об этом, недостоин тебя. Он пигмей, а ты гигант эпохи; ему ничего не дает то, что ты возвышаешься над ним, как и тебе – то, что он копошится у твоих ног. Он нужен тебе только для того, чтобы славиться своей верностью и упрекать его в неверности, и таким образом ты мучаешь его и издеваешься над собой. Настал момент выбраться из этого безумного танца зависимости. Перестань переживать из-за неудач Пола. Освободи его. Оставь его с девушкой, которая представляет собой самое большее, на что он может надеяться в этой жизни. Ты же создана для большего. Уйди. Стань женщиной, которая добьется всего сама. Разве не этого ты желаешь в глубине души?»

Макс положил письмо в конверт, написал на лицевой стороне «Элисон» (сценический псевдоним «Алисса» был придуман им) и оставил письмо на столе у входной двери, чтобы отправить его утром.

* * *

Макс не приходил на репетиции уже несколько дней; никто его не видел и ничего о нем не слышал.