Концертмейстер - Максим Адольфович Замшев

Хозяин, похоже, испугался Абакумова. А зря. Достойный был бы преемник. В итоге получили Хруща.

Кто же всё-таки приказал снять с него обвинение и отправить в Ленинград? Долгое время он предполагал, что его держат в некоем резерве те, кто не сдался, те, кто ему ровня. Думал, вот-вот он получит сигнал.

Но годы неслись, и ничего не происходило.

Похоже, ждать больше нечего. Пора выбросить все прибережённые козыри.

Те пацаны, которых он вчера проучил, типичный пример того, что вскорости случится с этой страной. Полная деградация! Сборище бессмысленных дебилов, которых легко одурачит любой, кто умнее их. Пора её покидать, советскую нашу Родину! И визит в СССР Дюмажей в этой связи как нельзя кстати.

Не бывает худа без добра. Он, разумеется, до ухода на пенсию послеживал за Дюмажем, благо возможности кое-какие у него наличествовали. Тот шустро продвигался по французской дипломатической лестнице, даже быстрей, чем планировалось. Как бы обрадовались нынешние ребята из внешней разведки, отдай он им Людочку Дюмаж. Но хрен им! Щелкопёры! Страну прокакали и не подтёрлись. Дюмажиха ему самому пригодится!

Очухались те пацаны или нет? Он не ставил цели убить, только вырубить. А вдруг перестарался? Такая ярость захлестнула! Давно он не применял технику мгновенного обезвреживания противника. Надобности не было.

Ладно. Нечего нервничать. Он сделал всё так быстро, что если кто и видел, то не разобрал, что к чему. А если до ментов происшествие дошло, то маловероятно, что они купились на россказни гопников о незнакомом вырубившем их старике. Им намного удобней версия, что дебилы сами передрались по пьяни.

Он бросил в чай ещё кусок сахара. Намазал маслом хлеб и положил на него кусок докторской колбасы. Принюхался: колбаса ничем не пахла. Халтурщики чёртовы!

Отодвинул тарелку от себя подальше.

Скоро появится Глафира. Он всегда отличает её звонок от других. Слишком короткий, задорный какой-то, так звонят те, кто убеждён в том, что их ждут и встретят радушно.

Звонок действительно раздался. Но это была не Глафира. Кого ещё принесло?

Виктор Толоконников долго извинялся за то, что пришёл без звонка. Отпевалова раздражал его приторный тон.

– Но когда вы, дорогой Аполлинарий Михайлович, узнаете, какую я новость вам принёс, не только простите меня за моё вторжение, но и предложите мне чаю.

Что ещё за новость? Чего он ещё выдумал, чтобы опохмелиться? Пойла, похоже, у него с собой нет. Или кажется?

– Ну садись, располагайся. – Отпевалов изобразил радушие.

Толоконников сел. Огляделся чуть воровато.

Аполлинарий Михайлович улыбнулся, подошёл к шкафу, достал коньяк, две рюмки.

Глаза доблестного сотрудника внешнеторгового ведомства благодарно блеснули.

– Ух! Какой у вас! «Наири»…

– С давних времён, – уточнил бывший сотрудник МГБ СССР.

Хозяин плеснул гостю полную рюмку, себе – чуть на дно.

Они выпили, поприветствовав друг друга взглядами и легко чокнувшись.

Толоконников, выпив, чуть поморщился, но о закуске не заикнулся. Начал говорить. Довольно тихо, будто боясь, что кто-то их услышит.

– Моя дочка Катя, как вы знаете, работает в филармонии. Она мне сообщила только что такое, что я сразу решил забежать к вам. Как я вам говорил, скоро к нам приедут французы. Так вот. Уже известно число. И это, – Толоконников сделал игривую паузу, – следующее воскресенье. Вы скажете: ну и что? Какое это имеет отношение ко мне? А вот какое.

Отпевалов насторожился. Он сам пришёл? Или кто-то его прислал? Неужели не он один дожидается визита Дюмажа и Дюмажихи?

– Я, как мне помнится, рассказывал вам, что в СССР собирается сам Франсуа Дюмаж, один из архитекторов нынешней внешней политики Франции. А его супруга, русского, кстати, происхождения…

Отпевалову всё меньше нравилось то, что он слышал.

– …глава благотворительного фонда, который помогает разным артистам. В особенности русским эмигрантам. Так вот. Вместе с торговой встречей в программу пребывания французов включён концерт. Кого бы думали? Мужа вашей внучки Семёна Михнова. По сведениям Кати, а она, как вы тоже, бесспорно, помните, какое-то время училась у Михнова… Теперь замрите! Его жена также прибудет вместе с ним. Это прорыв. Такого никто не мог предположить ещё год назад. Поговаривают, что Михнову и его жене, вашей внучке, сразу после концерта вернут советское гражданство. Горбачёву позарез нужна дружба с французами. Вы рады?

Отпевалов сдержался и ничем не обнаружил, как его потрясла пресловутая новость Толоконникова.

– Ну, вот я вам всё рассказал. – Он налил себе из бутылки и залпом выпил. – Надо бежать. Домашних дел много накопилось. А вы пока осмысливайте. Вижу, вы потрясены. Что ж! Времена наконец-то меняются. И для вас тоже. Те, кого разлучила несправедливость, опять будут видеться. Гласность, открытость, новые подходы ко всему!

К двери Толоконников шёл немного нетвёрдо.

Хорошо, что он быстро убрался, констатировал про себя Аполлинарий Михайлович, закрывая за ним дверь.

Он пошёл к телефону. Взял с этажерки записную книжку, полистал, нашёл нужную страницу, набрал номер. Довольно долго не подходили. Наконец в трубке прекратились гудки. Голос у сына был заспанный.

– Алло!

– Вениамин, это папа. Я думаю, тебе в следующие выходные надо быть в Ленинграде. Лена приезжает. У её мужа здесь концерт.

– О! Это так неожиданно. Я, конечно, приеду. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Ты как?

– Я тоже. Ну, пока. До встречи!

«Может, этот оболтус-стихоплёт и не приедет. От него всего можно ожидать», – предположил Аполлинарий Михайлович, кладя трубку.

В больнице в выходные дни стоит такая тишина, что каждый шорох, скрип, откашливание, стук одной оконной рамы о другую, разговоры персонала, шарканье пациентов, отправляющихся по каким-то своим надобностям, слышны отчётливо и способны вывести из себя любого, чья нервная система нуждается в покое. Однако нервы Олега Александровича сейчас походили не на перетянутые и оттого расстроенные струны скрипки или виолончели, а скорее на мягкие водоросли, примостившиеся около морского берега в штиль и чуть покачивающиеся на легчайших волнах. Сил у него ещё не прибавилось настолько, чтобы начать сопротивляться чему-то выдуманному, чему обыкновенно сопротивляются здоровые люди, но организм и все его системы постепенно возвращали функции, необходимые для нормальной жизни.

Когда в его палату вежливо и неназойливо постучали, он не удивился. Он был убеждён, что сыновья придут, что Арсений сделает всё, чтобы Дмитрий повидал его. Светлана пока не появится. В этом он тоже не сомневался. Он так отвык от неё, что в памяти она давно жила бесплотной тенью, а на тень не обижаются и ничего от неё не ждут. В его мире она потеряла всю свою