Дураки все - Ричард Руссо

сигналя едущим впереди, чтобы подвинулись и пропустили. Будь все люди такие, как Зак, не было бы необходимости в знаках “Стоп”, ограничениях скорости и, пожалуй, в законах любого рода.

– Мы с ней… – начал Зак, но примолк, и на глаза его вдруг навернулись слезы. – Видишь, вон там?

До этого Салли не видел, он думал лишь о том, что ему предстояло сообщить Заку, и потому не заметил на коньке сарая полоску металла длиной добрых семь или восемь футов, стоявшую на крыше, как флюгер, разве что без горизонтальных планок. У основания, там, куда ударила молния, чернела большая подпалина, то есть им повезло. Салли слыхал о том, что дворовые постройки, не заземленные как следует, взрываются, когда в них попадает молния. Правда, в основном сараи с соломой, и все же.

– Этой ночью мы с ней такое видели… – В голосе Зака слышалось изумление. – Даже не верится. Огромную шаровую молнию. Правда, расплывчатую, как матовая лампочка, но очень яркую. Она опустилась на самый гребень крыши, балансировала, того и гляди упадет. Как во сне: вроде и чушь какая-то, однако же вот она. К нам будто явилось нечто и что-то хотело сказать.

Салли не глядя смекнул, что крышу сарая видно только из комнаты Зака. И наблюдать светящийся шар Зак и Рут могли, только если стояли у одного окна. Комната Рут была в другом конце дома. Салли вспомнил, что Рут вчера говорила: дескать, Зак в последнее время ведет себя как-то странно, будто впервые за много лет заметил ее. Какое именно чудо Зак силится описать – необычный светящийся шар на крыше сарая или то, что они с женой наблюдали его среди ночи из окна его комнаты, хотя Рут уверяла Салли, будто туда не заглядывает?

– Как думаешь, может, оно предупреждало нас о том, что случится? Что Рой…

– Я думаю, тебе нужно ехать в больницу.

Зак проглотил комок.

– А если я опоздаю?

– Вряд ли.

– Ну ладно, – наконец согласился Зак, похлопал себя по карманам, ища ключи, покачал головой и направился к дому.

Салли вдруг осенило.

– Рой к вам сегодня не заезжал? – спросил он.

Зак остановился, задумался.

– Нет, я не видел его с тех пор, как…

– Неважно, – перебил Салли и повернул ключ в замке зажигания.

– Я слышал, он вроде живет в “Моррисон-армз” у какой-то Коры.

– Я тоже об этом слышал.

Зак снова остановился. Невероятно.

– Ты бы мог так с ней поступить? Как Рой?

– Нет, конечно.

– И я нет, – сказал Зак, но у него на уме явно было что-то еще, и Салли не трогался с места. – Я всегда знал про вас с ней, – наконец произнес Зак.

– Я догадался. – Салли снова сдавило сердце.

– Можно я тебе кое-что покажу?

– Да, но…

Зак достал из заднего кармана джинсов сберкнижку и протянул Салли. С такой гордостью, будто показывал фотографию внуков.

– Уже триста. – Он указал на итоговую сумму. Триста с лишним тысяч долларов.

– Рут знает?

Зак покачал головой, гордость сменилась стыдом.

– Это же куча денег. Откуда они у тебя? (Правда, это не его дело…)

– Покупал за пятьдесят центов, продавал за доллар.

– Принцип я понимаю, – сказал Салли. – Но тогда тебе пришлось бы проделать это полмиллиона раз.

– Значит, я это проделал.

– Так почему не сказал ей?

Зак покачал головой.

– Наверное, мне все время хотелось, чтобы цифра была побольше. Рут же всегда считала, что моя работа ничего не приносит. Она и работой-то ее не считала. Она считала, что я вообще не работаю, уж точно не так, как она, она-то столько лет вкалывала официанткой, теперь вот “У Хэтти”. Ну и мне, наверное, хотелось ей доказать, что я тоже работаю. И чем большую цифру я мог бы ей показать…

– Ну…

– Но дело, конечно, не в этом, – продолжал Зак. – На самом деле я не говорил ей, потому что обещал ма.

– Не понимаю.

– Рут была права. Теперь я это вижу. Ма все время пыталась вбить между нами клин.

– И что ты ей обещал?

– Что не скажу Рут про деньги, пока она не скажет мне про вас с ней. И теперь получается, что я затянул. Если она умрет, я уже никогда ничего ей не скажу.

– Так езжай к ней, – сказал Салли. – Скорее.

Зак глубоко вздохнул:

– Ладно.

Он повернулся, направился к дому, и Салли крикнул ему вслед:

– Ты ведь знаешь, что все уже кончено, да?

– Точно?

Салли кивнул.

– Ты не против, чтобы мы остались друзьями?

– Не против, – ответил Зак. – Что тут такого. Но снова лучше не начинайте.

– Не начнем, – пообещал Салли. – Всё давно в прошлом. И я жалею, что оно вообще было.

И это единственное, что не изменилось, подумал Салли, когда Зак скрылся в доме. Худшим в их романе всегда была ложь – как слова, так и недомолвки. И по-прежнему оставалась. Салли ничуть не жалел о том, что когда-то любил Рут. Что любит ее до сих пор. Не жалел ни капли.

Салли подъехал к “Моррисон-армз” и припарковался возле фургона службы отлова. Все три входа в здание по-прежнему перегораживала желтая лента. Салли полез под сиденье, нащупал там монтировку – ее тяжесть придавала ему уверенности – и положил ее на пассажирское кресло, чтобы была под рукой. На парковке толпился народ – десяток-другой обитателей “Моррисон-армз” дожидались разрешения вернуться домой, – но Роя Пурди, что неудивительно, среди них не оказалось. Как не оказалось и наполовину желтой, наполовину фиолетовой машины его подружки. Салли не раз видел в городе этот драндулет, за рулем которого сидела болезненно толстая деваха лет тридцати пяти, прикрывавшая жидкие волосы бейсболкой “Метс”. Салли почему-то был уверен, что видел и деваху, и машину сегодня утром, но где? На больничной парковке? Возможно, но все же, сдается, не там. Может, машина попалась на глаза по дороге к дому Зака и Рут? Нет, явно раньше. Значит, возле закусочной, когда Рут грузили в “скорую”? Но как же он ухитрился в суматохе заметить драндулет? Однако именно это предположение показалось ему правильным.

Мистер Хайнс, как всегда, сидел у проезжей части. Завидев Салли, поприветствовал его, как обычно:

– Дональд Э. Салливан, эсквайр. – Салли понятия не имел, откуда старик взял средний инициал – у Салли был другой. – Выглядите не очень.

– Я и чувствую себя не очень, – признался Салли.

– Что вдруг? Такой молодой мужчина.

– Скажем так: расплачиваюсь за старое, – ответил Салли. – Вы-то выглядите хоть куда.

– Я и чувствую себя хоть куда, – сказал старик. – Меня ведь расплачиваться не заставишь.