Гори - Анастасия Мандрова

я не выходила, а вылетала. За спиной у меня были настоящие крылья, я даже чувствовала, как они трепетали. Но это все же мне показалось, потому что завибрировал мой телефон в рюкзаке. Мне не хотелось брать трубку. Скорее всего это была опять моя мама, но я ошибалась. Это была та, чей голос я ждала услышать уже несколько дней.

– Софи! Привет!

– Аня, прости меня! – воскликнула подруга. – Пожалуйста. Я вела себя, как маленькая.

Ну наконец-то! Вот кто у нас, оказывается, маленький. Я положила пакет с подарками на скамейку около подъезда Вани. Туда же кинула рюкзак. Было холодно, но не настолько, чтобы я могла замерзнуть, если ходить из стороны в сторону.

– А ты простишь меня за то, что влезла туда, куда не нужно было? – вкрадчиво спросила я, надеясь на позитивный ответ со стороны Софи.

– Ты хотела, как лучше. Теперь я это понимаю.

– Я так рада, что ты позвонила. Как ты?

– Я в порядке. Может, не совсем. – Софи на секунду замолчала, а потом добавила. – Но я стараюсь.

– Старайся, Софи! Жизнь так чудесна!

– Правда?

– Да! – подтвердила я, рисуя ногой на снегу веселый смайлик.

– Значит, в этой жизни есть что-то хорошее?

– Есть. Ты забрала с собой Моцарта. Это хорошо.

– Он – мой новый кукольный друг. – Я по голосу поняла, что Софи улыбается. – Спасибо. Говорят, его музыка лечит. Я уже слушаю.

– Помогает?

– Неа, – коротко рассмеялась она. – Но и хуже не становится. Я плачу под эту музыку, а потом приходит легкость.

– Софи, расскажи родителям. Тебе станет еще легче.

Казалось бы, с чего мне такое советовать? Мне-то родители не слишком помогли. Но Софи неожиданно для меня ответила:

– Уже. Они нашли мне хорошего психолога… Теперь трижды в неделю буду ходить и говорить все, что захочу.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить сказанное подругой, и потом задать еще один, волнующий меня, вопрос:

– А Томас? Ты ответила ему?

– Аня! Это то, что я никогда не смогу сделать, – грустно сказала Софи. – Я лучше останусь в его памяти злой стервой, чем такой, какая я сейчас. Ты не думай, что мне не хочется. Но то, что между нами было перечеркнуто тем, что произошло следующим утром. И эти два воспоминания, как две параллели. Вначале было белое, потом черное.

– А какой цвет сейчас?

– Не знаю… Может, серый. Да, точно серый, унылый и ничем не примечательный. Ты знаешь, во Франции это цвет печали.

Нет, Софи, ты не права! И я постаралась привести для этого все доводы:

– А у христиан символ раскаяния. А еще, серый спокойный и нежный и немного загадочный. И цвет серебра. Софи, это хороший цвет, в нем смешалось и черное, и белое. Так же как в нашей жизни, есть и хорошее, и плохое, и все это перемешано между собой. Главное, принять это и понять.

– Аня, ты такая хорошая. – В ее голосе послышалось тепло. Наверное, она опять улыбнулась. – Я постараюсь принять.

Мы еще немного поговорили, пока мои руки не закоченели даже в теплых варежках. Попрощались мы на веселых нотах, так что моя надежда на то, что Софи вернется к счастливой жизни возросла. Домой я зашла с огромным желанием сделать себе горячее какао и почитать книжку перед тем, как приступить к урокам, но на пороге я замерла. На кухне слышались всхлипывания, а громкий голос моего папы произносил:

– Я не могу больше так, Вика. Понимаешь, не могу! Я хочу начать жить, а здесь я не живу. Я не чувствую ничего уже давно. А ты со своими гранатами… Разве в этом смысл жизни? Купить очередную хрень со сверкающими камушками?

– Я – женщина. Я хочу быть красивой! – выкрикнула моя мама.

– Ты и так красива, – обреченным тоном произнес папа.

Я осторожно прикрыла за собой дверь и принялась раздеваться. Какао уже не хотелось. Проскользнуть бы незаметно в свою комнату, чтобы не слышать разборок родителей. Я уже и так все поняла. Мама желает купить очередную дорогую вещичку, а папе ее просьбы уже надоели. Я уже снимала с себя шарф, когда услышала что-то новенькое:

– Знаешь, меня это достало! У тебя и так полно драгоценностей! И сережек полно.

– Но таких нет…

– Нет. У меня больше нет сил на все это! Даже наша дочь понимает, что всех денег не заработаешь! – воскликнул папа, не зная, что его дочь находится совсем недалеко и слышит все. – Почему тебе нужно все больше и больше?

– Но… – начала неуверенным тоном моя мама, но папа ее перебил.

– Мне нужен отдых! Я уезжаю в отпуск. Один.

Я аж подскочила от неожиданности, когда папа стремительно вылетел из кухни. Он тоже не ожидал меня увидеть, но удивление быстро сменилось горящим, уверенным взором.

– Анечка, привет! Когда ты пришла?

– Только что. Принесла подарки от исландских путешественников, – махнула я рукой на пакет, стоявший на комоде.

– Понятно! – Папа даже не посмотрел в сторону подарков. – А мы тут… слишком громко обсуждали кое-что.

Папе было неудобно за то, что мне пришлось услышать. Я это понимала. В детстве я вообще очень редко наблюдала ссоры родителей. Папа умело сводил конфликты на нет, несмотря на излишнюю эмоциональность мамы. Она как раз вышла из кухни и махнула мне рукой в качестве приветствия. Казалось, она была в шоке от папиного отказа и как, маленький ребенок, дулась на него.

– Хорошо. Я пойду в свою комнату, – сказала я, делая шаг по направлению к спальне.

– Как день прошел? – поинтересовался папа, кажется, тоже желающий уйти в свою комнату, вот только он делил ее вместе с мамой.

– Отлично! А у тебя?

– Нормально. Аня, ты не возражаешь, если я на недельку уеду куда-нибудь?

– Нет. Тебе нужно отдохнуть. Куда ты поедешь?

Мама не слишком радостно взглянула на меня. Я посмотрела себе под ноги и улыбнулась. Да, мама, не всегда бывает так, как хочешь ты. И пусть эту неделю мне придется терпеть твои подколы, зато я буду знать, что папа отдохнет ото всего, что его здесь тяготит.

– Куда глаза глядят. Я прямо сейчас соберу вещи и уеду.

– А как же работа? – подала голос мама.

– Работа подождет. У меня и так накопилось слишком много часов переработок.

Я лишь пожала плечами и пожелала папе хорошего отдыха. Мама обиделась на нас всех и легла спать очень рано, а я засела за уроки. С перерывами на общение с Ваней, я засиделась допоздна. Только когда я готовилась ко сну, я увидела белый конверт, просунутый под дверь. Внутри оказалась довольно большая сумма