Тата - Валери Перрен

одинокой. И все-таки не такой одинокой, как Бланш, вынужденная скрывать свое положение. Неужели одиночество – удел всех женщин? Ханна никогда не злилась на Бланш. Никогда. Она ее искренно любила.

Аромат чая заполняет гостиную. После смерти Жана Ханна не стала переезжать, сохранила квартиру с фотографиями на стенах, комнату Аньес, пианино. Она бы ни за что не рассталась с инструментом Жана. Малышка Ана часто показывает бабуле, каких успехов добилась. Аньес устанавливает сиденье на нужную высоту и садится рядом с матерью, чтобы насладиться десертом и послушать симфонию № 21 Моцарта.

Ханна отмечает, насколько лучше внучка стала играть с весны, она любуется маленькими пальчиками и сноровкой, с которой девочка управляется с клавиатурой – совсем как дед! – и не сомневается, что Ана станет настоящей пианисткой, если будет очень много работать. Она уже сейчас достигла уровня будущей концертирующей музыкантши. Ханна с самого детства хорошо знает эту среду благодаря своей приемной матери Элеонор.

Как же она любила ездить с Жаном по миру, играть вместе с ним любимые произведения! Она наслаждалась пыльным запахом залов, чувством единения на сцене, ночевками в отелях, самолетами, поездами. Как волновалась ее душа, приветствуя дирижеров, радуясь встрече с ними, как с Богом или удачей. Некоторые, правда, были слишком раздражительны и нетерпимы. Единение в музыке. Огромная радость от выученной наизусть партитуры, которую каждый раз открываешь заново. Внутренний резонанс, заставляющий трепетать тело. Обладать музыкальным даром значит быть вместилищем частицы Всевышнего. Жан вмещал в себя небо.

Утром он упражняется на пианино, она – на скрипке, в соседней комнате. Иногда она перестает играть, чтобы послушать.

Аньес никогда не хотела заниматься музыкой и однажды объяснила это коротко и ясно: «Вас никогда не было, поэтому музыка для меня – это отсутствие…» Ханна ужасно огорчилась, ей показалось, что она нарушила данное Бланш обещание позаботиться о ее ребенке, но, если честно, всегда предпочитала Жана остальному миру. Когда его не стало в тридцать семь лет – никто не должен умирать в тридцать семь! – она думала, что не переживет, и так и не пришла в себя. Стала в сорок пять вдовой, отчаявшейся женщиной. Она приняла это как наказание свыше за то, что любила мужа в ущерб окружающим. В том числе единственной дочери.

Аньес предпочитала вырезать картинки и наклеивать их в альбомы, сочинять истории, записывать на магнитофон, а позже – снимать на камеру. Возможно, она такая несравненная рассказчица именно в силу секрета, о котором не знает, хоть он и заключен в ее происхождении? Что, если ее сценарии – поиск ответа, которого ей подсознательно не хватает?

Завтра их последний сочельник. Ханна ничего не скажет Аньес до ее отъезда. Не хочет портить праздник и радость от встречи. Потом. Позже. Дочь вернется из Соединенных Штатов по просьбе Ханны, когда она почувствует, что конец близок. Смерть ее не пугает. Она снова встретится с Жаном. И станет защищать Ану и всех своих любимых. Ханна считает умерших ангелами-хранителями. Рак распространился по всему организму, лечиться поздно. Друг-онколог поможет ей уйти достойно, он ей твердо пообещал. Пока что хватает сильных болеутоляющих. Ханна каждый день упражняется на скрипке, творить музыку – удовольствие. Ей осталось жить от шести до девяти месяцев, точнее врачи сказать не готовы. Она надеется дождаться весны.

Ханна берет скрипку и аккомпанирует Ане. Симфония № 21 – одна из ее любимых. Аньес улыбается. Фотографирует их на телефон. Теперь снимки делают с помощью телефона, как ни смешно это звучит.

На следующий день они приезжают на вокзал Лион-Пар-Дье. Пьер поедет позже, у него встреча с французским агентом, тот хочет познакомить его с каким-то известным режиссером. Ханна так и не составила для себя определенного мнения о Пьере. Он забавный, обаятельный, но достаточно ли этого, чтобы сделать Аньес счастливой? С годами дочь кажется Ханне все более напряженной. Пытается бить рекорды, но не ради себя – ради мужа. В поезде Ана сидит рядом с Ханной, Аньес – через три ряда, пишет следующий сценарий.

Луи встречает их на вокзале в Крезо. Аньес, Пьер и Ана заночуют в отеле в центре, Ханна – у Колетт. Она специально предупредила ее по телефону: «В этом году я хотела бы спать у тебя». Колетт Ханна расскажет все. Она знает, что может ей доверять. Колетт не болтлива, она слушает и не судит.

Обед проходит весело. Колетт счастлива и закрывает мастерскую на весь день 24 декабря. «Ботинки и ключи подождут».

Потом Аньес и Ана ложатся отдохнуть в ожидании Пьера. Ханна и Колетт возвращаются домой и пьют чай на тесной кухне. Колетт извиняется – «чай не слишком хороший». Ханна разглядывает снимки футболистов и тренеров, развешанные на стенах, вздрагивает, услышав шаги. Решает, что перед ней призрак, что он чудится ей под действием лекарств. В дверях стоит Бланш в лилово-красном платье. Вылитая Колетт, отличаются только волосы.

– Я живу здесь уже четыре года. Сбежала, когда узнала, что он до смерти избил мою мать. Я на него донесла. Думала, он в тюрьме, а его выпустили, и он наверняка повсюду меня ищет.

– Это вы, Бланш… Как же я рада вас видеть! Вы очень храбрая женщина…

Бланш и Ханна обнимаются. Колетт молча смотрит на них.

Ханна Рубен умерла 13 июня 2005 года в больнице Помпиду, в присутствии Аньес и Колетт. Ану накануне пустили проститься. Бланш поставит на ее могиле табличку: «Покойся с миром, Ханна, мы будем скучать по твоему доброму сердцу». На похоронах прозвучит фантазия для скрипки и фортепьяно Франца Шуберта. Отрывок, который Ханна и Жан очень любили играть дуэтом. Он вошел в альбом, записанный в 1982 году для «Дойче граммофон». На конверте они горделиво позируют в студии, она – со скрипкой у лица, он – за пианино.

Однажды Аньес разглядывала эту виниловую пластинку в магазине мадам Беден и сказала: «Надо же, до чего я не похожа на родителей…» – «Я, слава богу, тоже!» – пошутила в ответ Колетт.

* * *

Бланш присоединится к Жану, Ханне и Колетт на кладбище Гийотьер в Лионе 3 февраля 2011 года под фамилией Роман. Ее синие башмаки поставят на стелу.

38

21 июня 2011

– Лина, любимая моя! В этот святой день я делаю тебе два сомнительных подарка. Во-первых, мою фамилию. Прежде чем поставить подпись, ты должна узнать, что с сегодняшнего дня многие нахмурятся, услышав твою новую фамилию, если к ней не будет прилагаться фотография. Во-вторых, имей