Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

касается меня, то я твёрдо держала курс на десятый класс и в дальнейшем на учение в каком-нибудь институте, и из класса в класс переходила с годовыми пятёрками по всем предметам, даже по нелюбимой мной из-за моего хилого сложения физкультуре.

В 8 В класс пришли из других классов парни – Толя Семенцов, Коля Елистратов, Рома Альтман, Игорь Зырянов, однако наше девичье внимание они не особо ещё привлекали. Мальчишки, как известно, вначале отстают в своём физическом развитии от нас, девчонок. Коля, Рома, Гена и Игорь вообще смотрелись по-детски мелковатенько. Я по своему брату Женьке видела, как он до восьмого класса сильно отставал в росте, а потом вытянулся и догнал своего брата.

Пожалуй, в восьмом классе моё внимание привлёк лишь один новичок, вполне развившийся, сильный и ловкий парень, – это Альберт Беляев, но уж больно он неряшливо одевался, да и учился неважно, и я быстро утратила к нему интерес. Мне куда интереснее было общаться с новенькими девочками. Особенно близко я подружилась с Рэей Рощиной и Аллой Сущенко. В класс пришли также Тамара Потапова, Лида Катаева, Лиля Губина, Люда Горюнова, ершистая Галя Жукова, Майя Панченко. Время от времени мы перераспределялись в дружбе попарно. Я, например, немного ревновала Рэю к Лиде Катаевой, с которой у меня, не знаю почему, не было тесного контакта и взаимопонимания, и когда они отдалялись от меня, я общалась с Майей Панченко. Она жила двумя улицами выше нашей улицы Романенко, и мы обычно вместе шли из школы в гору, а потом и стали бывать друг у друга дома. Кроме того, Рэя и Лида жили в городских домах, в моём представлении были горожанками, не то что я – деревенская, недавно появившаяся в Миассе с Ленинского прииска. Я стеснялась водить городских подружек в наш деревенский дом, с печкой, топившейся дровами, и с будкой-уборной в огороде. В таком же доме жила и Майя. Впрочем, когда мы отправлялись «на природу», то такого деления на городских и деревенских уже не было. Мы ходили в поход то к озеру Тургояк, то отправлялись на «Соколиный камень» в Ильменском заповеднике, то шли в гости к Алле Сущенко в посёлок Динамо. Алла мне очень нравилась своим южным обличьем и нравилась её мама, которая, завидев нас, начинала по-южному и распевно приглашать: «Ой, де-е-е-вочки! Заходи-и-и-те, заходи-и-те!» И мама и папа Аллы быстро куда-то уходили, мы заводили патефон, танцевали, болтали обо всём на свете. Главное, комнатки были тесные в небольшом домике – Сущенко эвакуировались во время войны из Сталинграда, а в быстро растущем Миассе с жильём было туго, но родители Аллы приветливо и гостеприимно каждый раз встречали нашу толпу. В девятом и в десятом классах с нами стали ходить на посёлок Динамо ребята из нашего класса, и домик Сущенко принимал нас всех и, бывало, допоздна, пока нам не надоедало. Другим таким гостеприимным местом была квартира Рощиных в городском доме. Рэя, наш комсорг и заводила, всегда могла организовать наше общение так, что нам у них было интересно бывать. И теперь, на склоне своих, лет я очень тепло вспоминаю моих школьных девчонок. Они и не подозревали тогда, но я среди них формировалась, приобретала какие-то новые для меня, совсем не плохие качества. Спасибо вам, мои девоньки, хотя мы все в возрасте уже бабушек и прабабушек, а некоторые уже покинули земной мир. Спасибо вам!

Одну смерть мы пережили уже в 9-м классе. За партой сзади меня сидела девочка-башкирка Таня Нуртдинова, и после школы мы, бывало, вместе шли домой. Говорили о том о сём и, конечно, о том, куда пойдём учиться после десятого класса. Я мечтательно говорила о своём будущем, что вот хорошо бы поступить в МГУ на Ленинских горах. Об этом «дворце науки» были сложены песни, продавались открытки с его видами. Таня слушала меня и вдруг сказала:

– Ты знаешь, Люда, я почему-то совсем не вижу даже в мечтах моего будущего. Наверно, его у меня не будет.

Слова Тани оказались пророческими. Весной Таня долго не ходила в школу, мне как старосте класса передали, что она заболела.

«Ничего удивительного, – думала я. – Весна такое время, когда мы все чихаем, кашляем».

Но тут прибегает ко мне домой Рэя и сообщает страшную весть:

– Таня, наверное, умрёт скоро! Её даже в больницу врачи не берут, говорят: она безнадёжна.

Мы решили навестить одноклассницу, узнать, чем она больна, ну и подбодрить её своим визитом: дескать, мы её помним, переживаем, желаем выздоровления, и весь класс передаёт ей приветы.

Пришли. На пороге дома нас встретила старшая сестра Тани и предупредила:

– Девочки, вы только не плакайте – у нас это не принято.

У кого, у нас, мы поняли. Семья башкирская, вера другая.

В доме прибрано и чисто. На лавках вдоль стен молчаливо сидят «апайки», родственницы или просто знакомые. Лица у них спокойные.

Сестра провела меня и Рэю в другую комнатку, где на постели лежала Таня. То, что я увидела, потрясло меня: запекшиеся губы, кровоподтёки и пятна на груди, мелкие капельки крови из-под закрытых век.

Танина сестра вытерла ей лицо и губы мягким платком и сказала:

– Таня! К тебе девочки из школы пришли!

Таня открыла глаза, чуть раздвинула губы в улыбке, поздоровалась с нами.

Сестра Тани отозвала Рэю в сторону. Мы, помнится, деньги тогда собрали в классе «на лечение» и теперь вот хотели передать их сестре, а сестра предупредила, что если Таня умрёт, то не надо приносить венок и цветы, по их обычаю это не принято. Я осталась с Таней. Она опять закрыла глаза, стала шептать что-то, а я по своей глухоте не могла понять, что она шептала. Низко наклонилась к лицу Тани, и мне показалось, что она прошептала:

– Пить хочу!

Я побежала на кухню, зачерпнула из чистого ведра кружку воды и вернулась к Тане, но она отрицательно покачала головой и снова прошептала:

– Жить хочу!

Из глаз моих ручьём хлынули слёзы – я пулей выскочила во двор.

Что же случилось с нашей одноклассницей? Я впервые узнала от таком диагнозе: рак крови. Вначале Таня болела и слабела как обычно и особо ни на что не жаловалась, врачи в Миассе не смогли правильно определить, чем она больна, дали направление в Челябинскую областную больницу, а там сказали:

– Везите домой. Ничем помочь не сможем. Девочка безнадёжна.

Как я думаю теперь, виновником болезни Тани стал «наш мирный атом» и его утечки и выбросы из строго засекреченных зон под