Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

поздравляет с новым учебным годом, затем выступает Анна Евгеньевна. Учителя все улыбаются, глядя на нас… Я стою с краю. Солнце слепит мне глаза, я закрываюсь от него рукой, но оно смеётся и светит ещё ярче, чтобы осветить радостные лица ребят.

Под звуки горна идём в школу. Четвёртый этаж. Щёки мои горят, я так волнуюсь, что наворачиваются на глаза слёзы. Рассаживаемся. Я осматриваю класс. (…)

Ну-с, Люсен, в добрый час! Голову на плечи – и заниматься по-львиному».

Почему столько эмоций? Потому что за лето мы соскучились по школе. Потому что это наш последний школьный год. 10 Б класс.

Я любила быть в своём классе. Учеба учёбой, а был ещё школьный коллектив. Даже вылазки на «картошку» не были в тягость, потому что мы все вместе.

Пишу в дневнике:

«В прошлом году работали на овощехранилище. В перерыве Хальзов смешил пляской. Зоя Павловна с Любой Михеевой наварили большущий котёл картошки, и не хватило – ели, аж за ушами трещало. За два дня проделали большую работу. З.П. сказала, что картошку мы перебрали на пятёрку. 9 «А» солил капусту, и было у них скучнее».

Ник

Вот я уже старая, вспоминаю моего первого мальчика, когда я училась ещё в шестом классе, а он в восьмом. Чувствую виноватой себя в том, что оставила ему занозу в сердце, да и сама постоянно ковырялась в своей душе, пытаясь понять, могу я его полюбить или, может, уже люблю? Такие отношения длились достаточно долго и завершились в годы моего студенчества. Его нет уже на свете, поэтому я могу приводить здесь отрывки его писем ко мне. Я сохранила эти письма, как и многие другие письма от братьев, друзей. Они помогают мне воскресить те годы, когда я взрослела, могу увидеть из нынешнего времени, какой я была. Жизнь моя сложилась, как сложилась. С Ником мы расстались. Он женился и дважды был женат, и о его жизни я знала только от моих братьев и их жён – они общались с ним чуть не до последних его лет.

Вернусь теперь в моё школьное время в Миассе. Когда я уехала с Ленинска, мне стали приходить письма от Николы. Он учился в горном техникуме в Карабаше, и там жил и учился мой брат Евгений.

Ник писал на имя моего старшего брата Георгия. Была договорённость: если письмо предназначалось мне, то на конверте имя адресата: «Кузьмину Георгию» подчеркнуто жирной линией и не было обратного адреса. Всё это делалось для конспирации от моих родителей, чтобы они не заподозрили, почему это Ник зачастил писать мне. Родители не были строгими, и письма, адресуемые нам, никогда не вскрывали, но одно дело, когда мне писали бы подружки, а другое – юноши. Они и в этом последнем случае не стали бы, наверное, распечатывать письмо, но мне-то каково было бы объясняться с ними? Возможно, и объясняться бы тоже не пришлось, но я боялась и стыдилась заранее их расспросов. Ну а Георгий был посвящён в наши отношения и честно и молча, без всяких ухмылок и подтруниваний, передавал мне письма от Ника.

Наши отношения завязались, когда я училась в 6-м классе на Ленинском прииске. Это были 1952–1953 годы, и мне было 13–14 лет. Самые ранние послания Ника этого периода у меня не сохранились. Карабашский период наступил в 1954 году, когда мне шёл шестнадцатый год, а Николе было 17.

Вот одно из давних писем. Оно длинное, всё приводить не буду.

Из Карабаша в Миасс

(1954)

«Люся, здравствуй!

Письмо твоё получил, очень и очень рад этому письму и твоей искренности, с которой ты его писала. Люся, я верю тебе и знаю, что ты хорошая девушка, что у тебя хорошее сердце и большая душа, что ты не можешь изменить первому чувству, которое возникло у тебя. Со своей стороны могу сказать тебе, что буду верен до конца (хоть ты и не веришь). Ты пишешь, что ты ещё молодая, тебе надо учиться. Вот поэтому ты отвергаешь все чувства, глушишь их, боишься, как бы они не помешали тебе. Ты в этом вопросе глубоко ошибаешься.(…)

Хочу немного написать о себе. Моё мировоззрение совершенно другое. Я смотрю на любовь, как на сильное чувство, которое является движущей силой, которое заставляет преодолевать все трудности на моём пути. Мною руководит сильное чувство, чувство стремления к тебе. За время перерыва ты была путеводной звездой. Я думал о тебе, но молчал, глушил чувства, но поверь, что больше не смог и решил написать.

Мы молодые, нам необязательно быть вместе, но в то же время мы должны понимать друг друга, стремиться к этому. Мне тоже надо ещё учиться, а там армия. За это время много утечёт воды. Это, по крайней мере, пройдет 6–8 лет, а то, может быть, чуть больше, мы станем взрослые.

Люся, знаешь, как мне это всё надоело? Эти пререкания с тобой, различного рода суды и пересуды – эта журналистика. Давай, лучше установим простую, дружескую форму обращения.

Мне так хотелось написать тебе простое письмо – письмо другу и только ответ на твоё письмо. Меня заставило написать это, что я написал».

Дальше он пишет о своей матери и её семье, он жил вне дома и домашнего очага, и его тянуло в нашу семью, к моим братьям, ну и ко мне.

Люся, я даже не знаю, когда мы с тобой встретимся, ведь наши уехали с Ленинска, а куда «аллах их ведает». Мне сообщили, что 23 января уезжаем. И я знаю только одно, что не в Миасс, как они хотели раньше, а куда-то в Багаряк. Но летом мы с тобой обязательно встретимся, я заеду в гости к сестрёнке, которая вышла замуж и живёт где-то в Миассе, точно где, я не знаю, т.к. я не ответил на её письмо, а она в нём писала, что на днях переезжают на другую квартиру, а нового письма пока что не прислала.

Да, Люся я прошу тебя убедительно. Вышли мне свою фотокарточку. Припомни, ты же её мне обещала. В просьбе прошу не отказать.

Ну, ладно, Люся, до свидания, а то я записался: уже 7-й час, а мне нужно идти ещё сдавать экзамен. Твой Ник».

Удивляла меня неприкаянность Ника. Почему ни его мама, ни учительница «тётя Настя» с Ленинска, ни сестра, которая недавно вышла замуж и живёт совсем близко от нас, в районе вокзала,