Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

Помню, что он всё-таки разыскал свою сестру, почему-то попросил меня пойти вместе с ним. И я почему-то согласилась. Возможно, просто из любопытства хотела увидеть его сестру. И мне она совсем не понравилась. Она, не обращая на меня никакого внимания, буквально с порога набросилась на Николу, укоряла его и пилила за какие-то прошлые его дела. Дома она была одна, неряшливо одетая, и совсем не обрадовалась нашему появлению. Я села скромно в уголочке, разглядывала неуютную комнату со скрипучими половицами, с заляпанными грязью окнами, на столе в беспорядке кастрюли и сковородки, чайная посуда с несвежим полотенцем – ну всё как-то дежурно и не по-домашнему. А Никола, видимо, ожидал, что сестра предложит нам хотя бы чаю, поговорит с нами, явно смущён был таким неласковым приёмом. И сестра вскоре выпроводила нас со словами: «Ну, мне надо идти на работу».

И помню, мне стало жалко Николу, у нас, несмотря на тесноту, он мог и переночевать вместе с моими братьями в их комнате, и за стол его приглашали обедать или ужинать, и мой папка или братишка Гена играли с ним в шахматы, а я под гармошку Женьки иногда напевала, не стесняясь Николы. Словом, у нас был дом и семья, а Никола жил, по словам моей бабушки, «как отрезанный ломоть».

Однажды приходит моим братьям письмо от него. Пишет аж из Алма-Аты:

«Здравствуйте, ребята,

Герка и Женька!

С приветом к вам Николай. Сообщаю вам, что ваше письмо получил – благодарю. Письмо получил за несколько часов до отъезда, так что приди оно часа на два позже и оно бы меня не застало.

Вы не удивляйтесь, что я в Алма-Ате, ведь в жизни всяко бывает, куда судьба человека ни забросит. Здесь я пробуду недолго, завтра уже в 7 часов утра уезжаю дальше в альпинистский лагерь, который расположен в ущелье Талгар (Тянь-Шанские горы). Обучимся там немного скалолазанию и пойдём штурмовать горы. Если там себе шею не сломаю, то в скором будущем увидимся.

О, ребята, вот это горы, можно там развернуться! Это не наши Уральские, это, я понимаю, действительно высота. Тучи задевают за вершины, а некоторые так остановились ниже белой шапки (вечного льда).

Пока проезжал Казахстан, ничего достопримечательного не видел – степь и степь без конца, да не такая, которую так красочно описал Гоголь, а голая такая, что кажется в ней ничего нет живого, одни лишь колючки км 20–30 да жёлтая, кустиками поросшая трава, а после того как проехали Балхаш, начался средний Казахстан и вместе с ним настала Голодная степь – это вообще одна лишь потрескавшаяся глина да солончаки. Правда, первой достопримечательностью её – это были верблюды, важно расхаживающие там, да казахские аулы, один от другого чёрт знает на каком расстоянии, что едешь, едешь и не знаешь, когда же снова покажутся 2 или 3 их саманные хатки.

Правда, Алма-Ата – это не город, а рай, всё утопает в зелени, даже домов не видно. Я уже успел его немного обследовать.

Ох, написал бы вам много, много, но нет времени, спать заставляют ложиться.

Ну, ладно, ребята, желаю Вам поступить в институт. Лётной погоды вам. Если что случится со мной в горах, то не поминайте лихом.

Передайте привет Люсе.

Ваш друг Николай.

Извините, что так нацарапал – неудобства да тороплюсь, как «из ружья».

Это письмо, адресованное братьям, оказалось у меня – я его просто присвоила. Братья дали мне, вероятно, прочитать строку, где Ник передаёт мне привет, но письмо показалось мне настолько интересным, что я его потом несколько раз перечитывала. Ведь я нигде, кроме Урала, не бывала.

Письмо характеризует Ника как человека спортивного и увлечённого романтикой гор. Здесь ему лет 18. Надо сказать, он учился средне, но все его письма написаны почти без грамматических ошибок и хорошим литературным языком, без всяких жаргонных словечек. Ник был довольно воспитанным парнем, ведь он рос в семье, где мать была учительницей. А в этом письме, обращаясь к моим братьям и своим друзьям, он слово «вам» пишет с большой буквы. Видимо, делает это автоматически.

Мой отец в эти годы искал заработок повыше – нам трудно тогда жилось, а в Миассе ему не находилась подходящая работа по его горняцкой специальности. Поэтому папка решил уехать от нас в Карабаш и устроиться на временную работу. И вот Никола пишет моему отцу.

Из Карабаша в Миасс.

Осень (1955)

«Здравствуйте, Андрей Алексеевич!

Во-первых, сообщаю, что добрались и устроились с квартирой, кажется, неплохо. Живём что ни на есть на главной улице Саймоновская (это та улица, которая ведёт в г. Карабаш).

Если будете искать нас, то спрашивайте дом № 21 (вблизи остановки «Бойная», другими словами Ветлечебница). Квартира состоит из 2-х комнат. Всех жильцов в ней трое. Хозяйка и мы. Хозяйка, кажется, неплохая. Но в основном это квартира хороша тем, что она удовлетворяет нашим запросам.

Во-первых, близко расположена к техникуму (10 минут ходьбы). Во-вторых, никто не мешает заниматься.

Дядя Андрей, Вы, кажется, собирались в Карабаш. У меня к Вам просьба. Если можно, то привезите, пожалуйста, книги по горной механике. У Вас, кажется, они есть. Вот и всё. Женька всё ещё в колхозе. Скука. Даже не хочется домой идти. С нетерпением жду его приезда. До свидания. Колька».

В ноябрьские праздники Женька и Ник приезжали в Миасс. Есть письмо от брата из Карабаша от 11 ноября 1955 года, пишет о том, как трудно они добирались в Карабаш из Миасса. Теперь до Карабаша можно доехать за час, не больше, но тогда надо было ловить попутные машины, долго их ждать. Сообщение между городами было плохое.

Осенью 1955 года у нас с Ником произошла очередная размолвка. Вероятно, инициатива исходила от меня. И вот он пишет мне полное недоумения письмо.

«Привет из Карабаша.

Здравствуй, Люся!

Люся, вот уже наверное в десятый раз принимаюсь писать я тебе письмо. И всё-таки пишу опять, пишу потому, что устал ждать, не получая от тебя ответа.

Я даже не знаю, чем объяснить твоё долгое молчание, но я понял одно, как далеки мы друг другу. Я думаю, что ответ можно любой дать, какой бы он ни был, тем более не играть, зная, что игра обычно сводится к нулю. Я тебя никогда не обманывал, никогда не хотел тебе плохого, но что я могу сделать, когда ты сама