За гранью. Поместье - Джон Голсуорси

удачно подобранных идей, предрассудков и упований гарантированно рухнет. И что в данном случае не отмахнешься фразой: «Пустяки! Кому охота домысливать – на здоровье; кому охота злословить – пожалуйста». В Уорстед-Скейнс (а в Англии это название можно считать именем нарицательным для каждого поместья) имелся только один комплект обитателей, одна церковь, одна свора гончих – словом, всего по одному. И слишком велико было значение незапятнанной репутации.

И вот теперь двое, что тридцать четыре года прожили вместе, глядели друг на друга с новым выражением в глазах, ибо в кои-то веки чувствовали одно и то же. Правда, мысли их разнились: мистер Пендайс, как мужчина (у мужчин представления о чести определеннее, чем у женщин), думал: «В голове не укладывается – так опозорить всю семью!» – а миссис Пендайс думала: «Мой бедный мальчик!»

Именно она заговорила первой.

– О, Хорас!

При звуке ее голоса к сквайру вернулась сила духа.

– Ну что ты, Марджери! Неужели поверила словам этого негодяя? Да его выпороть надо бы! Он знает, что я о нем думаю. Он всякий стыд потерял, и вот тому подтверждение. Сначала едва не задавил меня, а теперь…

– Нет, Хорас, боюсь, это правда! – перебила миссис Пендайс. – Элен Молден…

– Элен Молден? – переспросил мистер Пендайс. – Она-то здесь с какого боку?.. – Он внезапно умолк и воззрился на план поместья, все еще висевший в развернутом виде – этакий символ всего, что оказалось под угрозой. – Если Джордж и впрямь замешан, – вдруг выпалил мистер Пендайс, – значит, он еще больший дурак, чем я о нем думал! Дурак? Нет, он подлец!

И снова мистер Пендайс затих.

– Джордж не подлец и никогда им не будет! – отчеканила миссис Пендайс.

– Он покрыл позором свое имя! – процедил мистер Пендайс.

Миссис Пендайс больнее закусила губу:

– Что бы Джордж ни сделал, я уверена, он вел себя как подобает джентльмену!

Сквайр недобро усмехнулся и воскликнул:

– Чисто женские рассуждения!

Однако усмешка растаяла, и на лицах супругов появилось одинаковое беспомощное выражение. Они прожили жизнь без истинного взаимопонимания (даром что давно игнорировали данный факт), и теперь, как и все подобные им пары, были даже отчасти удивлены, что их интересы полностью совпадают. Какой прок ссориться? Разногласия, даже молчаливые, не спасут их сына.

– Я напишу Джорджу письмо, – наконец произнес мистер Пендайс. – Пока Джордж сам все не подтвердит, верить Беллью я не намерен. Надеюсь, наш сын скажет правду.

Голос мистера Пендайса дрогнул.

Миссис Пендайс поспешно ответила:

– Хорас, прошу тебя, будь осторожен в выражениях! Джордж страдает, это несомненно!

Ее душа, созданная для неги, тоже страдала, в глазах стояли слезы.

Мистер Пендайс не замечал их – по дальнозоркости, каковой изъян за годы супружества только усугубился.

– Я напишу то, что сочту нужным, – сказал мистер Пендайс, – но сначала остыну. Этот мерзавец не спровоцирует меня на необдуманные слова!

Миссис Пендайс вытерла губы платочком с кружевной отделкой.

– Надеюсь, ты дашь мне прочесть свое письмо, Хорас.

Сквайр взглянул на нее и обомлел: да ведь Марджери вся дрожит и бледна как полотно! Это его раздосадовало, однако он ответил почти сердечно:

– Тебе это ни к чему, дорогая.

Миссис Пендайс приблизилась на шаг; ее тонкое лицо дышало непривычной решимостью.

– Джордж не только твой сын, Хорас, но и мой.

Мистер Пендайс смутился и отвел глаза:

– Не нервничай, Марджери. Я сделаю то, что следует сделать. Вы, женщины, из-за каждой мелочи разум теряете. Этот… этот негодяй лжет! Если он не…

На этих словах спаниель Джон покинул свой угол и перебрался на середину комнаты, где застыл, выгнувшись дугой и скорбно глядя на хозяина.

– …не сознается во лжи, – продолжал мистер Пендайс, – это будет… будет… о, проклятье!

Спаниель Джон, словно выражая мнение всех, чья судьба была связана с Уорстед-Скейнс, отчаянно забил тем, что ему оставили от хвоста.

Миссис Пендайс еще на шажок приблизилась к мужу:

– А если Джордж откажется дать тебе такое обещание, как ты поступишь, Хорас?

Мистер Пендайс так на нее и уставился:

– Обещание? Какое обещание?

Миссис Пендайс протянула ему письмо:

– Вот, речь про обещание больше не видеться с миссис Беллью.

Мистер Пендайс отвел ее руку с письмом.

– Я не намерен плясать под дудку Беллью, – произнес он и добавил после некоторого раздумья: – Однако тогда у него появится козырь, а это недопустимо. Что бы там ни было, а Джордж даст такое обещание – даст мне, своему отцу.

Миссис Пендайс плотно сжала губы:

– Думаешь, он на это пойдет?

– Кто куда пойдет, Марджери? Можешь ты яснее выражаться? Если Джордж действительно впутал нас в такую историю, ему нас и выпутывать.

Миссис Пендайс вспыхнула:

– Он ни за что не подставит ее под удар!

– «Подставит»? Слово-то какое! – сердито заговорил сквайр. – Если уж на то пошло, это она его подставила под этот твой удар! В общем, сочувствия она точно не заслуживает… Погоди! Ты намекаешь, что Джордж откажется? Ну нет, не такой он осел!

Миссис Пендайс воздела руки и изобразила жест, который у нее считался исполненным страсти.

– О, Хорас! Ты не понимаешь! Ведь он же любит ее!

Нижняя губа мистера Пендайса дрогнула – у него это был признак сильного волнения. Весь мощный консерватизм его натуры, вся нерушимая вера в установленный порядок вещей, вся неискоренимая ненависть к переменам и ужас перед ними, все недюжинные силы, которые требовались ему для затаптывания в себе ростков воображения, – словом, все то, что с начала времен лепит из людей Хорасов Пендайсов, вершителей судеб на своей земле, – восстало в его душе, потрясенной до основания.

– Одно к другому не относится! – возопил мистер Пендайс. – О, женщины! Ни малейшего понятия решительно ни о чем! В головах сплошные романтические бредни да распутство! Что ты там еще задумала? Господом Богом тебя заклинаю: воздержись от внушения Джорджу этих твоих идей!

Лицо миссис Пендайс сделалось будто каменное, лишь трепет век выдавал, что нервы ее на пределе. Вдруг она зажала уши руками и выкрикнула:

– Хорас! Пожалуйста… О, бедный Джон!

Ибо сквайр в своем гневном беспамятстве тяжело наступил спаниелю на лапу. Несчастное животное взвыло. Мистер Пендайс опустился на колени, взял отдавленную лапу.

– Проклятый пес! – вырвалось у него. – О, бедняжка Джон!

И обе длинных узких головы сблизились на целое мгновение.

Глава 5. Священник и сквайр

Поместье Уорстед-Скейнс являлось не чем иным, как апофеозом усилий человека цивилизованного, который с незапамятных времен стремился установить в мире порядок.

Если абстрагироваться от коммерческой составляющей – ибо поместье больше не окупало само себя – и не принимать в расчет последствий расширения