Ну как там, в Америке-то? Записки швеи-мотористки - Тамара Петровна Москалёва

Женщина опять замолчала. Я не перебивала – вижу, ей надо выговориться. Она пристально посмотрела на меня и тихо, заговорщически, сказала:

– Ты понимаешь, Верка, что и по закону я права – вот дело-то в чём! – Она придвинула свой стул, подсела ко мне: – Он тебе ничего не рассказал?..

– Сказал, что ты не всю сумму отдала.

– «Не всю сумму»! – вскричала она, – хм, «не всю сумму»… Ох, жуч-ча ра! Он ведь за швейку-то попросил сто пятьдесят тысяч, а предложил мне оформить бумаги всего на… пятьдесят. Ага. А почему на меньше? А чтобы ему, как продавцу, налог меньше платить. Мол, все так делают. Видишь аферюга какой?! Я тогда ещё тонкостей-хитростей всяких не знала и за язык не тянула – сам предложил. Ну… «все так все». На покупку бизнеса кредит оформила. Куплю-продажу при адвокатах подписали. Я Валерке чек на пятьдесят тысяч отдала. Всё, как он и просил. Руки пожали. Он мне подмигивает, мол, завтра за остальной суммой приеду. Назавтра жду – его нет. Второй день – нет его. Неделя прошла, от него ни слуху, ни духу. Звоню, никто не отвечает. Ну… нет, так и не надо! Мне ещё лучше! И вот… только теперь нарисовался – нате вам! А я о нём уж и думать забыла – около двух лет прошло!

Галина подтянула чайничек, плеснула себе и мне «пей, недавно вскипел, бери конфеты».

– Ну дак и вот, слушай дальше! Валерка-то, оказывается, вечером того же дня мотанул за город – там сделку обмывал. А назавтра, с его слов, на обратном пути заснул за рулём и влетел со всей скорости в столб! ой, подумать только! Машина – всмятку. А его с бетонки соскабливали да по частям собирали. Ну и госпиталь. Память отшибло. Пока врачи с ним катавасились, почти два года и прошло. Вот такие вот дела, Верка… Короче, не знаю… его поезд ушёл. А я за это время поумнела.

– Мда… Видишь, как случается.

Я была озадачена. Что сказать? Что посоветовать? Да и нужен ли мой совет в самом деле? Или ей необходимо просто выплеснуть из души накопившиеся сомнения и увидеть реакцию со стороны? сверить со своим уже готовым решением?

– Да… По закону, Галя, ты, конечно, права, а вот… – стала вслух размышлять я, – у Валерия серьёзное увечье. Ему деньги нужны на лечение в Израиле. Расходы нешуточные. И он надеялся, что деньги-то спасут от тяжёлой инвалидности. – Я искала подходящие слова, которые бы растопили Галино сердце: – Галь, ну кто знает… может, и правда, тамошние врачи его поставят на обе ноги, и он отбросит свой несчастный костыль! Молодой же ведь ещё… инвалидом на всю жизнь… А? Галь? И он же верит, что вылечат! А вера – уже полуспеха!

Галя, потупившись, молчала. Мне уже казалось, что я сумела её убедить, осталось лишь чуть «дожать»:

– И потом… не зря же считают, что «уговор дороже денег»! Да и, по совести сказать, цех-то этот со всеми причендалами всё же стоит дороже, чем ты ему отдала. Знаешь, Галя, уверена, что они и тебя и всю твою семью сейчас проклинают на чём свет стоит! со всей страстью и пылом, как говорится. А проклятья…

– А я не верю в Бога! – с жаром перебила меня Галя. – Не верю! Смотри, какая на свете кутерьма: сколько народу гибнет! Кто-нибудь ответил? А какого чёрта мы с тобой в этой несчастной Америке забыли? А? Ответь мне! За что нас та к? – с нажимом спросила она, выделяя каждое слово. – Да потому что… – Галина осеклась, – ай, говорить даже не хочу! – Женщина раскраснелась. – И что? Верка, что-о? Кто наказан? Вот то-то и оно. – Хозяйка резко встала – опрокинутый стул под ней с грохотом ударился об пол. – Нет, не отдам я ему деньги, теперь уж точно решила. Нет-нет и нет! Я не виновата, что у него вместо башки мочевой пузырь на плечах! Пустоцвет какой-то… И сопли тут не нужны. Здешняя медицина ничуть не хуже израильской. Всё, Верка.

Я вышла. Да… Вот она – жизнь во всей красе… Наверное, всё же не зря умные люди говорят, что деньги – это ещё одна душа в человеке, в большинстве своём самодовольная и жестокая. И где он – тот молитвенник, в котором «человек человеку – друг, товарищ и брат»? Где она – чистая и бескорыстная любовь, которая только и может быть между людьми именно здесь, в этих новых условиях? Где?..

Эти назойливые мысли ещё долго и болезненно раздражали моё, и без того, невесёлое настроение.

П.С. С Валериком нам больше встретиться не пришлось.

Валюха

Закончились выходные со стиркой и котлетами, и вот он – понедельник – день тяжёлый. Влажное осеннее утро. Неуклюже ворочаются в небе беременные тучи, готовые опростаться дождём ли снегом в любую секунду. Холодный ветер безжалостно отрывает скрюченные листья, которые из последних сил цепляются за родные деревья, и швыряет их под ноги. Бегу-тороплюсь на трудовую вахту, разгребая башмаками ржавое месиво. Швейный цех уже гудит, громыхает – народ на смене. Из дальнего угла привычно горланит-вышибает ностальгическую слезу заливистый Бока[7] – любимец наших женщин.

Солидная стопа раскроенных маек на рабочем сундуке ожидает мастерицу, то есть, – меня!

– Привет, мать! – это, перекрывая грохот, приветствует Ангелина после воскресной разлуки. Наши машинки рядом. – Чё припозднилась-то? – не слушая ответа, нетерпеливо заорала: – Райка, да заткни ты его, в конце концов, а! И так башка трещит! Раиса выключила приёмник, усмехнулась себе под нос: «ага, трещит с перепою…»

А вот и наша Валюха – помощница менеджера-Лазаря. Она, можно сказать, наша начальница.

– Опаздываешь, подруга, – это она – мне.

– Да-а… то да сё…

– С вами всё ясно… – покачала головой начальница. – Вот нитки, вот майки!

Она объяснила, что к чему, и пошла разносить крой дальше. Для ранних «пташек» – это уже вторая партия кроя. В скором темпе я принялась за работу.

– Слышь, Верка, – окликает меня Ангелина, – ты заметила? Валюха-то… вроде, не в себе. Чё случилось-то, не знаешь? С Гришкой, что ли, нелады? А ведь я ей говорила…

Я пожала плечами. Хотя и, правда, Валентина последнее время ходила сама не своя.

•

Валя-Валентина. Валюха. – Полноватая, роста невысокого с кротким взглядом серых глаз. Не красавица, но по наружности очень приятная. Говорила медленно и тихо с хитроватой улыбкой так,