Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

Я сильно засомневалась в этом вынужденном убийстве Николая Второго после того, как моя однокурсница Люся Торопова родом из Алапаевска, поведала мне следующее:

– Ты только не говори никому, что это я тебе рассказала. Об этом запрещено говорить.

Кем запрещено? – такого вопроса у меня тогда не возникло. Мы уже знали, что не всё можно было публично обсуждать в то наше время хрущёвской оттепели. Мой отец, когда я и мои братья слишком «распускали языки», говорил:

– Не болтайте лишнего и не лезьте в политику!

А Люся продолжала:

– Мне моя бабушка рассказала, у нас в Алапаевске живыми бросили в шахту сестру царицы с монахиней Варварой и князей, родственников царя. Из шахты слышались потом постоянно стоны и церковное пение. И это случилось на другой день после убийства здесь в Свердловске царя, когда никаких белых на подходе к Алапаевску ещё не было. Белые пришли, кажется, через полгода, точно не знаю. Тела из шахты достали и увезли в Сибирь и дальше на Дальний Восток с армией Колчака. Шахту эту засыпали. А старые бабки всё равно говорят, что из-под земли то и дело слышатся даже в наше время стоны и церковные молитвы. И мы, детьми, боялись туда бегать, да и сейчас обходим то страшное место стороной.

Мы продолжали спорить, надо ли было якобы вынужденно расстреливать Николая Второго и его семью. Ведь комендант дома Юровский и главные исполнители убийства вывезли из Ипатьевского дома три вагона вещей царской семьи – дорога на Пермь и Тагил была свободна от белых, и вещи были благополучно доставлены Юровским и его командой в Москву. Позднее я узнала, что проведённая Уралсоветом 21 июля дезинформация населения о том, что был расстрелян только царь, а его семья вывезена через Пермь и укрыта в надёжном месте, породила слухи даже за рубежом о том, что долгие годы живы были княжна Анастасия и царевич Алексей. И такая жуткая версия бытовала, что Юровский доставил в Москву заспиртованную в банке голову Николая Второго.

И вроде бы ВЦИК, Ленин и Свердлов были извещены телеграммой 18 июля о вынужденном решении Уралсовета и приняли это извещение «к сведению». И к алапаевским убийствам вроде бы центральная власть не была причастна. Всё, что происходило на местах, было вызвано Гражданской войной.

В общем, к убийствам бывшего царя и членов его семьи мы, студенты, относились индифферентно. 40 лет прошло уже с той поры, а за это время что только не происходило в нашем многострадальном государстве. Какие колоссальные жертвы принесла Великая отечественная война, а мы победили! И страна живёт, строит заводы-гиганты, и в космос мы рвёмся, и мы учимся и готовимся стать в ряды строителей коммунизма. Нас так воспитывали, а мы верили всем официальным решениям нашей партии и правительства.

А по моим записям в дневнике видно, что меня волнуют совсем другие события в моей жизни. Пишу в дневнике:

14 ноября 1958 года.

«Ох, что я натворила сегодня! Назначила свидание почти незнакомому человеку. Ужасно струсила. Как я пойду послезавтра? И о чём буду говорить с ним?

Что это за человек? Сергей Е. Окончил ныне химфак. Органик. Работает в лаборатории в каком-то институте. Больше ничего не знаю о нём.

Я замечала не раз в прошлом году, как он слишком загадочно смотрел на меня, когда я носилась по этажам в перерыве между лекциями. Не раз я чувствовала его взгляд через очки на вечерах. Он почему-то не танцевал на вечерах, зато я не сидела, а танцевала. Мало ли кто на меня смотрел? Я уже привыкла к этим загадочным мужским взглядам, иногда очень нахальным, на что всегда отвечала пренебрежительным невниманием. (Ой ли?) Наконец, 3 ноября на вечере в главном здании он подошёл с Вольдемаром Дашко ко мне, и тот познакомил нас.

Что он за человек, кажется, не легкомысленный, по крайней мере не из тех, с кем мне приходится постоянно сталкиваться на вечерах. Он всегда кажется очень серьёзным и каким-то загадочным. Но убей меня – не чувствую к нему особого интереса. Если и интересует, то как химик-органик он уже работает в этой области. Всё, что связано с моей будущей профессией, мне интересно».

Вольдемар – это мой однокурсник Володя Дашко. Зубоскал и балагур. Любил говорить цитатами из романов Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок», которые я, кстати, ещё не читала. Володя не сдаст зимнюю сессию, устроится, кажется, лаборантом и отстанет от нас – со следующего года будет заочно учиться снова на втором курсе.

16 ноября 1958 года. «Всё прошло благополучно и проще. Я довольна и своим и его поведением. Гуляли, говорили о химии и о разных других делах. Смотрели «Золотую симфонию».

Хотя он и химик и ведёт уже исследовательскую работу, он не может меня заинтересовать как человек, я уже это чувствую. Так что стрелы Амура мне не угрожают. Вот интересно: хороший парень, умный, развитый, но не может заинтересовать меня. Чего-то в нём нет. Ник менее развит, но к нему я больше расположена, чем к кому-либо. А почему? Сама не знаю».

«Золотая симфония» – замечательный австрийский фильм-мюзкл 1956 года, но я как-то походя отметила его в дневнике, занятая своими переживаниями типа «Что за человек пригласил меня на свидание» и «Зачем я пошла». Даже уговаривала себя перед свиданием, что Сергей химик, и мне с ним интересно будет поговорить … о химии.

Продолжения знакомства не последовало. Я сама решила отказаться от свиданий с Сергеем. Последней весточкой от моего неожиданного воздыхателя была записка, брошенная в мой почтовый ящичек на химфаке:

«Лю! Меньше всего я надеялся, что Вы в городе. Правда, мне приходится уверять себя в том, что а вдруг… Конечно, самое странное, что может случиться – это то, что Вы ответите. И всё же человек не может не надеяться.

Люся! Если считать эту записку письмом, то это четвёртое. Из них, правда, Вы получили лишь одно, но не в этом дело. Лю, неужели ты счастлива? Или ты только внешне такова. И всё-таки… Впрочем, сейчас я обращаюсь гораздо больше к Лю, Лю, созданной главным образом моей фантазией, к той Лю, которой я любовался ещё больше года назад, к той Лю, с которой я иногда разговариваю по вечерам. К сожалению, она имеет не так уж много общего с Вами, Л. Кузьмина. А жаль, очень жаль. Сергей».

«Ну и хорошо, что не имею ничего общего с этой его придуманной Лю», – сказала