Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

в 56 человек, народ как будто хороший, да кто его знает, как они будут проявлять себя. Поступило 12 мальчишек. Мы с Верой Мамкиной присутствовали на зачислении. Приняли 32 человека производственников, и 24 десятиклассники. Довольно многие занимались художественной самодеятельностью, так что сразу надо будет ловить их и готовить к смотру 1-х курсов. О дне начала занятий ничего неизвестно. В деканате мне сказали, что к 1-му сентября все обязаны приехать, а там могут числа 4-го послать в колхоз. Но ничего определённого не говорят.

Как я провожу время? Читаю, вышиваю, хожу в кино. 21-го числа ходила в театр. Сейчас у нас гастролирует Челябинский драматический театр. Я посмотрела комедию-водевиль «Если в сердце весна». Не в восторге. Слишком избитая тема, так что смотрится как-то без интереса. В некоторых местах, правда, можно посмеяться, но всё не то. Ну, вот, кажется, больше нечего писать. До скорого свидания, Люсенька! Целую. Люся».

Люсе вменили в обязанность работать в секретариате приёмной комиссии при наборе студентов на первый курс.

Наш химфак был традиционно девичьим факультетом, поэтому зачисление парней было предпочтительным. 12 парней набрали – и то хорошо. У биологов парни вообще были огромной редкостью. Когда к нам на химфак с биологического факультета перевёлся Фима Ковалёв, все биологини страшно были недовольны: такой симпатичный мальчик сбежал!

При наборе абитуриентов также обращалось внимание на таланты нового пополнения. В чести были разного рода конкурсы и смотры художественной самодеятельности между вузами, и руководству университета было небезразлично, какое место занимают наши студенты. Люсе было задание от художественного руководителя студенческой капеллы – обращать внимание на поющих ребят и девчат. Ведь с каждым годом из хора уходила часть хористов, окончивших университет, и требовалось восполнение убыли.

3 сентября Люся мне написала в ответ на мою телеграмму:

«Здравствуй, дорогая Люсенька!

Получила от тебя сегодня телеграмму. Ты просишь телеграфировать о начале занятий, но нет смысла это делать, т.к. занятий сейчас нет. Вчера наш курс уехал в колхоз. Представляешь, приходим на химфак утром и объявление – в 10 часов у главного здания сбор. Я вчера не уехала, но поеду, по всей вероятности, 10-го числа с нашим вторым курсом. Поедет ещё Лида Малашкина. А там постараемся найти своих. Если ты поедешь 10-го в колхоз, то приезжай, поедем вместе. Я ещё неизвестно, поеду или нет. Точно узнаю 7-го числа. Вероятнее всего поеду, т.к. ректор сказал, чтобы отправляли всех – и пионервожатых, и членов приёмной комиссии. Но пионервожатых освободили всё-таки, а мы висим в воздухе. Вот такие-то дела. Думаю, что числа 5-го ты получишь моё письмо и успеешь собраться, если надумаешь ехать в колхоз.

Пока, Люсенька, до свидания, может быть, напишешь, когда приедешь, я бы тебя встретила, а то одной тебе тяжело с вещами.

P.S. Нина Попкова 1-го приехала и уезжает обратно, т.к. занятий нет.

Привет тебе от моих мамы и папы. Извини за каракули, пишу поздно и хочу спать. Целую. Люся.

А я от скуки в Миассе открыла чистую тетрадь и стала вести дневник.

1 сентября 1959 г.

«Всё дальше уходит в прошлое мой последний школьный день. А где мои светлые мечты о будущем, когда спазмы сжимают горло от волнения? Я и сейчас мечтаю, но в этих мечтах меньше романтики, больше зрелости. С одной стороны, хорошо, а с другой – жаль.

… Придёт время, и я буду вспоминать о своём студенчестве так же, как сейчас о школе. Может быть, не одна, а вдвоём. Но пока я его не знаю. Какой он будет? Не знаю. Но обязательно красивый и умный… Он тоже ищет меня».

3 сентября 1959 г.

«– Это… Господи! Господи! Чё это такое? Знать, нёба прогнила,– охает бабушка.

И верно. День сегодня какой-то гнилой и холодный.

Когда весь день льёт дождь, не переставая, бабушка говорит:

– Нёба прохудилась.

Бабушка говорит народным языком. Простой неграмотный человек не думает, как лучше выразиться, а говорит, как придётся, и часто получается образнее и понятнее. Подобное бывает у детей.

Мы же, напичканные всевозможными знаниями, говорим слишком правильно и избегаем чисто народных слов. От этого речь становится совершенно выхолощенной, сухой. Я, например, не умею рассказывать так, чтобы меня было интересно слушать».

7 сентября 1959 г.

«Сегодня у меня был очень деятельный день. Всё удавалось сделать. Оформила справку (наши где-то трудятся в колхозе, а я…). Была в библиотеке, где обменяла книги и прочитала несколько любопытных статей в журнале «Техника молодёжи». И, наконец, поговорила с Люсей Таракановой по телефону.

Вроде немного сделано, но заняло весь день, особенно оформление справки.

В журнале я прочитала, что иностранным языком можно овладеть за год, если хорошо организовать занятия. Да, хорошая организация – это главное. У меня при всём, при том не хватает терпения. Отсюда отсутствие системы. А надо заниматься регулярно».

8 сентября 1959 г.

«– Брось ты эту дудку! Опять весь стол уляпаешь,– ворчит бабушка на курносого.

Генка делает телескоп. Надеется увидеть через него луну. Вчера ничего не выходило. Сегодня увидел… траву в огороде. Обрадовался. А бабушка ему на это:

– Хы! Траву-то и так видно. Я слепая, а и то вижу.

Но «астроном» не слушает ни бабушку, ни меня. Он увлечён. Рассматривает через трубу всё, что придётся. Первые шаги в технике – это хорошо. Я хоть и восторгаюсь, когда вижу умные машины, к такому увлечению не способна».

Ну кто бы мог подумать, мой тринадцатилетний братик – «курнос» увлёкся оптикой и сам – сам! – мастерит «телескоп», чтобы наблюдать за луной и звёздами. Пока плохо получается, но братик не унывает. Помню себя в шестом классе и помню, как я не любила физику. Я и сейчас её не люблю.

9 сентября 1959 г.

«Посмотрела кино «Роза Бернд». Обычная история. Я много читала о подобном. Поэтому кино меня не потрясло. В ожидании сеанса я посмотрела номер «Правды» и вот что нашла: какой-то Георгий Свиридов сочинил вокально-симфоническую поэму «Памяти Сергея Есенина». По отзывам, очень хорошая вещь. Любопытно бы послушать. И почему у меня к Есенину какое-то благоговейное чувство? Как к Пушкину. Может быть, потому что он любил природу, русского человека? Но ведь и другие великие поэты любили и не менее хорошо писали».

Да… «Какой-то Георгий Свиридов». Малоизвестный композитор… А он – гениальный композитор. И самое неожиданное для меня – совсем скоро я буду петь вместе с хором:

«Поёт зима, аукает,

мохнатый лес баюкает

Стозвоном сосняка…»

10 сентября 1959 г.