Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

Пишут о партии, о коммунизме.

Не спорю: надо писать об этом,

Но только без крика и более жизненно.

Так, чтоб до сердца дошло,

Толкнуло на труд и на подвиг.

Но если назойливо пишут одно –

В таких стихах мало пользы.

Любой поэт, начиная славить,

Не чувствуя нашу прекрасную жизнь,

Пусть вспомнит хорошее мудрое правило:

Не можешь, так лучше уж не берись!»

Читаю и улыбаюсь.

Написала экспромтом стихотворение, обращённое «многим разным поэтам», как надо писать о партии и коммунизме, но «мудрое правило» надо в первую очередь помнить самой. )

Я «откосила» от картошки, вооружившись медицинской справкой, и поехала к брату в Магнитогорск. Пишу в дневнике:

11 сентября 1959 г.

«Целый день ехала. Поезд шёл довольно быстро. В Магнитогорск приехала в 11 часов вечера. Георгий встретил меня на вокзале. Худой, лысый. Ах, Герка! Давно ли мы были маленькими. Впрочем, он не кажется слишком взрослым.

Целый час ехали в трамвае. (…)

Я увидела Александра, который спал на руках Ани. Вскоре он проснулся и заулыбался мне. Знакомство состоялось. Мы, кажется, понравились друг другу».

Моему брату всего 23 года, а у него посыпались уже волосы, и он начал лысеть. Мама мне написала в Свердловск, и я забила тревогу, написала брату письмо: «Герка! Это болезнь. Сходи к доктору – надо лечить волосы. Как химик считаю, что там, у вас в Магнитогорске, наверное, много сернистых соединений в воздухе. Вспомни Карабаш, там от этих выделений гора облысела – всю зелень выжгло».

Увы, брата даже в армию не взяли по состоянию здоровья, но брат был ленив ходить по врачам. Тогда я надавила на Аню: заставь. Она потом рассказывала мне со смехом:

– Пришёл Герка в поликлинику, открыл дверь в кабинет врача, а в кабинете сидит абсолютно лысый доктор. Герка тут же закрыл дверь и ушёл.

Я возмущалась:

– Так ведь лысый доктор старый, а Герка молодой и уже лысый!

– А что мне делать? Герка не слушает меня, говорит – не пойду и всё!

Внешне брат подурнел. У безволосого стал слишком заметен на его лице большой «тырдановский» нос. Меня это огорчало, а брат и Аня не расстраивались. Аня шутила:

– Ну и что – лысый, зато по бабам не будет бегать, мне спокойнее будет жить.

Ну, Аня… Какие бабы? Брат мой совсем не бабник.

Маленький мой племянник родился 24 февраля, и в мой приезд ему было шесть месяцев с небольшим. Аня рассказывала, когда он родился, они с Герой жили в общежитии. В крохотной комнатушке негде было поставить детскую кроватку, да её и не купили ещё. Гера снял крышку с чемодана, и первое время Санька спал в чемодане. Завком выделил им, наконец, вот эту однокомнатную квартиру. Моя мама зачастила в Магнитогорск, навезла всякого текстиля, пелёнок для внучонка, но молодым родителям катастрофически не хватало денег, и Аня вышла на работу – она работала в конструкторском бюро днём, а Георгий выходил на работу в ночную смену. Меня удивило, почему родители Ани не помогали. Причина, видимо, была в том, что у Мартыновых были старшие женатые дети с кучей подрастающего потомства. Аня была младшей в семье. Причём совсем недавно вернулся с Дальнего Востока амнистированный после смерти Сталина старший её брат Виктор.

Все годы, пока Аня росла, ей говорили, что Виктор – это её дядя. Она была маленькой, когда Виктора арестовали. Такое было время. Все, кто имел сидевших в зонах родственников, вынуждены были скрывать это, а жёны даже разводились с посаженными мужьями, чтобы не создавать трудностей для себя и для детей при устройстве на работу или при поступлении детей в вузы.

Сажали тогда, например, по статье «хищение социалистической собственности». Под эту статью попадали матери или совсем подростки, украдкой собиравшие в поле колосья с зерном. Люди голодали во время войны. Рассказывали, что одна женщина повесилась в камере, когда её арестовали. Она работала на уборке урожая в поле и под кофту в сшитый мешочек насовала не обмолоченных колосьев, так как дома её ждали трое голодных детишек, их нечем было кормить. Эту статью уголовного кодекса в народе называли «за колоски».

Вот и Виктор, брат Ани, попал под эту статью, будучи мальчишкой-школьником 16-ти лет. Они с одноклассниками шли рыбачить на озеро, увидели на дороге мешок с пшеницей, по всей вероятности, упавший с машины. Шла осенняя уборка хлеба. Они решили: «мешок ничейный», разделили поровну зерно. Кто-то донёс на них. Ну и посадили на 10 лет. Хорошо хоть не расстреляли. Сейчас открыли архивы, стало известно, что расстреливали даже 14-летних…

Аня и Гера были рады моему приезду. Пока Аня копошилась по хозяйству, я приглядывала за племянником, и мне это доставляло удовольствие. Аня и Гера дико не высыпались. Георгий приходил с ночной смены утром. Аня кормила Саньку, оставляла еду для нас с Георгием и бутылочки для Саньки, убегала на работу. Георгий ложился на полу поспать, а Саньку оставлял ползать на своём постельном ложе. К обеду брат вставал, кормил из бутылочки сына жидкой кашкой, питался сам, укладывал сынишку в кроватку, и мы с братом могли немного поговорить. Иногда в послеобеденное время брат ходил в магазин за продуктами, оставив меня нянькой. «Должность» няньки мне была знакома, так как в моём детстве я «водилась» с младшим братишкой Геной. И теперь во мне пробуждались даже какие-то материнские инстинкты. Помню, среди ночи Санька расплакался, Аня спала, как убитая, я встала, как была в ночнушке, взяла Саньку на руки, а он вдруг полез ручонкой к моей груди – хотел есть. И надо же! Я почувствовала покалывание в сосках. Удивилась, но и засмеялась. Разбудила Аню. Она недовольно сказала:

– Дай хоть поспать, зачем разбудила?

– Так ведь есть хочет Санёк и плачет, – оправдывалась я.

– Ну и дала бы ему попить из бутылочки.

– А ты не оставила бутылочку с молоком.

– Да воды дала попить, и он успокоился бы…

Ох, как не высыпались брат и Аня! Меня забавляли некоторые житейские сценки, а им обоим было не до смеха. Помню, я лежала на диване и читала, Георгий спал на полу, а Санька ползал рядом. Я вижу: Санька подполз к Геркиному лицу и взял в ротик Геркин нос, а Герка даже не проснулся. Я расхохоталась, взяла племянника к себе на диван. Когда брат проснулся, сказала ему:

– Пока ты спал, Санька чуть твой нос не съел!

22 сентября 1959 г.

«Аня пилит Георгия за то-то и