Ветер крепчает - Тацуо Хори

в лучах потустороннего света мне ясно виделся бледный лик самого господина А, который я совершенно не приметил несколько лет назад. Сказать, что я был удивлен, лишь теперь обнаружив эту деталь, значит не сказать ничего. Сердце мое едва не выпрыгивало из груди.

Я никак не мог поверить в то, что несколько лет назад это изображение уже присутствовало на картине.

– Здесь же господин А! – воскликнул я невольно.

– Вы тоже его видите?

– Да, несомненно.

Глаза успели привыкнуть к царившему вокруг полумраку, поэтому от меня не укрылось, каким необыкновенным светом озарилось в тот момент лицо женщины.

Я вновь перевел взгляд на картину, гадая о природе этого удивительного и по-своему чудесного преображения. Госпожа О заслуживала доверия: можно было не сомневаться, принадлежавшая ей картина не переписывалась. Если же какие-то детали действительно появились на холсте позже других, то это могли быть только очертания и цвета, которые я видел когда-то на персональной выставке учителя. Вероятно, они были наложены поверх тех, что мы наблюдали теперь, но с течением времени выцвели или претерпели какую-то иную метаморфозу, и тогда сам собою вновь проступил исходный рисунок. Истории известно немало подобных примеров. Говорят, нечто похожее происходило с настенными росписями Тинторетто.

…Вот только в случае с картиной учителя прошло слишком мало времени. При этом на протяжении последних лет она занимала то же самое место, что и сейчас; на нее всегда смотрели с одного и того же расстояния, при одном и том же освещении. Так, может быть, именно уникальное расположение, найденное благодаря поразительной чуткости госпожи О, позволяет нам увидеть то, что ускользает от взгляда, брошенного под любым другим углом?

Пока я размышлял над этим, меня неожиданно посетила догадка, постепенно переросшая в уверенность: должно быть, учитель когда-то очень любил эту женщину, и она, вероятно, втайне принимала его чувства.

Глубоко тронутый, я все стоял и смотрел – то на произведение учителя, то на невидящие, но словно вглядывающиеся в картину глаза женщины.

Святое семейство

Смерть как будто ознаменовала наступление нового времени года.

Дорогу к дому покойного заполонили машины, и число их постепенно увеличивалось. Дошло до того, что из-за недостаточной ширины проезда они не столько двигались вперед, сколько стояли на месте.

Был март. В воздухе еще веяло холодом, но дышалось уже не так тяжело. Возле машин незаметно собралась целая толпа: пытаясь разглядеть сидевших внутри людей, любопытствующие прижимались носами к автомобильным окнам. Стекла от этого запотевали. Владельцы авто заметно волновались, но отвечали на пытливые взгляды светскими улыбками, словно направлялись на какой-нибудь танцевальный вечер.

Увидев за одним из окон женщину – судя по всему, знатную даму, – которая сидела, бессильно откинув голову, не открывая глаз, и выглядела точно неживая, зеваки начали перешептываться: «Кто бы это мог быть?»

Это была вдова Сайки. Во время очередной остановки, которая длилась, кажется, даже дольше, чем все предыдущие, вдова пробудилась от своего летаргического сна. Сказав что-то водителю, она сама открыла дверцу и вышла из автомобиля. В тот же момент стоявшие впереди машины возобновили движение, и автомобиль дамы, оставив свою владелицу на обочине, тоже поехал.

Почти одновременно с этим люди заметили, что к госпоже Сайки сквозь толпу, которая то скрывала женщину, то вновь отступала от нее, словно волны, играющие с обломками корабля, направляется некий молодой человек: шляпы на нем не было, волосы выглядели взъерошенными. Приблизившись, он тепло улыбнулся даме и подхватил ее под руку.

Только когда паре удалось наконец выбраться из толпы, госпожа Сайки осознала, что опирается на руку незнакомца. Отстранившись, она подняла на него вопрошающий взгляд и произнесла:

– Благодарю вас за помощь.

Поняв, что дама его не узнала, молодой человек слегка покраснел и представился:

– Меня зовут Коно.

Даже услышав имя своего спасителя, женщина не смогла припомнить никого, кто был бы похож на этого юношу, однако утонченность его облика подействовала на нее до известной степени успокаивающе.

– Отсюда не очень далеко до дома господина Куки? – спросила она.

– Нет-нет, совсем не далеко, – ответил молодой человек и растерянно посмотрел на спутницу.

Женщина неожиданно остановилась.

– Скажите, а не найдется ли поблизости места, где можно было бы отдохнуть? Я отчего-то чувствую себя не совсем хорошо…

Рядом нашлось небольшое кафе. Пара зашла внутрь: от столиков пахло пылью, а листья высаженных в горшки растений выглядели блекло-серыми. Молодого человека очень обеспокоило увиденное, ведь с ним была дама, но та, похоже, не придала этим мелочам особого значения. «Кто знает, – подумал он, – быть может, ей кажется, что это ее скорбь окрашивает листья растений в серый цвет».

Заметив, что с лица женщины начала сходить мертвенная бледность, молодой человек с легкой запинкой произнес:

– Я должен ненадолго покинуть вас, чтобы покончить с делами… Но я скоро вернусь… – И с этими словами поднялся.

Оставшись одна, госпожа Сайки закрыла глаза, и лицо ее вновь стало безжизненным.

«К чему весь этот шум? Можно подумать, устраивают бал. Я ни за что не смогу присоединиться к этим людям. Лучше сразу уехать…»

Тем не менее она решила дождаться возвращения юноши. Ей вдруг показалось, что они уже где-то однажды встречались. «К тому же он чем-то похож на Куки», – подумала женщина. И подмеченное сходство воскресило в ее памяти одно воспоминание.

Несколько лет назад она случайно встретила Куки в отеле «Мампэй» в Каруидзаве. Он приехал с каким-то мальчиком лет пятнадцати. Несомненно, ее сегодняшний спаситель и был тем мальчиком, решила женщина. Наблюдая за оживленным подростком, она сказала тогда слегка раздраженно:

– Как он похож на вас. Уж не ваш ли это сын?

На что Куки лишь улыбнулся, будто отрицая сказанное, но так ничего и не ответил. В тот момент его ненависть к себе ощущалась как никогда отчетливо…

Коно Хэнри[26] действительно был тем самым подростком из воспоминаний госпожи Сайки.

И он со своей стороны никогда не забывал о том, как они с Куки повстречали ее в Каруидзаве.

Ему тогда исполнилось пятнадцать.

Он все еще оставался беззаботным и простодушным созданием.

Лишь много позже его посетила догадка, что Куки без памяти любил госпожу Сайки. А в те дни он разглядел в отношении Куки только неподдельное уважение к ней. И потому сам не заметил, как женщина эта стала для него непогрешимым воплощением высоких идеалов. Комната Прекрасной Дамы располагалась на втором этаже отеля и выходила окнами во внутренний сад, где цвели подсолнухи. Дама не показывалась из комнаты по целым дням. Мальчику ни