Площадь атаки - Кори Доктороу

Ниш. Давай перезагрузимся. В нынешней ситуации твое положение не такое уж плохое. Если они пытаются тебя взломать, значит, еще не взломали. Плюс к тому, нет стопроцентной уверенности, что тебя ломают именно копы. Может, действует кто-то из подрядчиков, мечтающих отхватить жирный куш.

– И чем же это лучше?

– Тем, что у них нет ордера, поэтому они вынуждены действовать осторожнее, чтобы не попасться, а значит, будут менее агрессивны. По-моему, тебе надо поднять как можно больше шума. Другие варианты действий – либо игнорировать их и усилить меры безопасности, либо попытаться их перехитрить: впустить в свой гаджет, потом скормить им ложную информацию. Но, я думаю, на это у тебя не хватит хитрости.

– Ага, спасибо.

– Это комплимент. Хитрость не то же самое, что ум. Чтобы поддерживать игру, ты должна не сделать ни единой ошибки, а их задача – поймать тебя хоть на одной ошибке. Но если ты выйдешь на публику и поднимешь шум, то люди, такие же, как ты, станут осторожнее в своих делах, и тебе это пойдет только на пользу. Потому что если они не смогут добраться до тебя, то следующим этапом начнут подкапываться к тем, с кем ты разговаривала, и перехватывать сообщения, которыми они обменивались с тобой.

– И что дальше?

– Что именно?

– Я подниму шум, и что случится потом?

– Потом, скорее всего, на тебя выйдут академические аналитики по информационной безопасности, и в этом нет ничего страшного. Если к тебе обратятся из Канадской исследовательской лаборатории, выложи им все, что знаешь, они там в Торонтском университете свое дело хорошо понимают. Тебя будут и дальше взламывать злоумышленники, от этого никуда не деться. Возможно, кто-то из взломщиков примет твои разоблачения на свой личный счет, но тебя это не должно волновать – какое тебе дело до душевных обид военных преступников? – Мне вспомнились некоторые из моих бывших коллег и все те пакости, на которые они были готовы пойти, если считали себя оскорбленными. – Ну ладно, личные обиды могут немного усложнить ситуацию, но, Ниш, ты и так уже крепко завязла.

– Умеешь ты вселять энтузиазм.

– Мы теперь в одной лодке. Я завязла, ты завязла, все, кого мы знаем, тоже завязли. По крайней мере, мы знаем это и пытаемся повернуть нашу утлую лодчонку прочь от водопада.

– Ты что, пьяна?

Я прокрутила в памяти все, что наговорила. Мои полочки рушились одна за другой. Кажется, я здорово переутомилась и распсиховалась.

– Просто копаюсь в своих проблемах. Прости, Ниш, это было некрасиво. Не так уж ты сильно завязла, разве что одним коготком. И завязла ты только потому, что кто-то считает тебя угрозой и боится. Значит, ты поступаешь правильно? – Вопреки моей воле это прозвучало как вопрос, потому что в моей сфере деятельности это выглядело совсем иначе: если кто-то знает о тебе достаточно много, чтобы бояться тебя, значит, ты делаешь что-то не то и смертельно рискуешь. – Серьезно, прости меня.

– Да. И ты меня прости. Но я совсем не раскаиваюсь, что пытаюсь хоть как-то действовать. – Кажется, она хотела меня уколоть, потому что в последнее время я если и действовала, то явно не так, как надо. Мне вспомнилась Кристина и ее дружная команда.

– Ниш, я рада, что ты действуешь. Может быть, приеду и присоединюсь.

Ее голос смягчился.

– Сама знаешь, я буду очень рада. Маша, я скучаю по тебе. Мы все скучаем.

Я положила это на полочку до лучших времен.

– Я тоже по вам всем скучаю. Знаешь, я собиралась в скором времени вернуться в США…

– Остановишься у меня.

– Это приглашение?

– Со мной тебе не нужны никакие приглашения. Не знаю, чем ты занимаешься там, но здесь ты бы нам очень пригодилась. – Она громко сглотнула подступивший к горлу комок – раз, другой. – Тут у нас становится все хуже. Не шучу. Каждый раз кажется, что напряжение доходит до такой точки, когда вот-вот все сломается, но оно не ломается, а растягивается, и нас всех еще немного пригибают. И если кто-то где-то затевает бой, то вскоре мы слышим, что этого человека арестовали за какую-нибудь ерунду, и тогда у всех остальных желание воевать чуть-чуть угасает. Никто не знает, где правда, где ложь, каждый может оказаться информатором или провокатором. Ты знаешь, как все это устроено, и могла бы помочь нам разобраться.

Кристина и ее друзья. Мои полочки гнутся и хрустят.

– Ниш, знать – это недостаточно. Поверь. Дело в том, что они превосходят вас и по оснащению, и по охвату, и по ресурсам. И никакая волшебная интернет-пыльца, рассыпанная по вашему политическому движению, не изменит этой фундаментальной истины.

И опять эта напряженная, давящая тишина. Она затянулась так надолго, что я взглянула на экран телефона – не сорвался ли звонок.

– Алло!

– Маша, я здесь.

– Не хочу тебя расстраивать…

Она презрительно фыркнула, воскресив призрак прошлого из моих подростковых лет.

– Тогда что ты нам посоветуешь? Как организовать сопротивление? Работать на пишущих машинках и гонять туда-сюда курьеров?

– Не говори глупостей. Курьеров легко перехватить, а хорошая камера может с большого расстояния сфотографировать ваш печатный текст.

– Да, я и сама догадалась. Тогда что же нам делать?

Вот на этом наш разговор всегда и заканчивался. Мы много лет повторяли его на разные лады и однажды разругались так сильно, что не общались целый год.

– Ниш, хоть я и не знаю, как решить твою проблему, зато могу сказать, что твое решение не принесет никакой пользы. Если я и не знаю, отчего у тебя болит голова, то все равно понимаю, что битье головой о стенку не вариант. – А про себя думала: мне только не хватало нянькаться с еще одной компанией идеалистов, стремящихся загубить собственную жизнь.

– Я уже слышала от тебя это и скажу, что думаю: все это чушь. Все перемены в мире были сделаны руками людей, старающихся что-то изменить. И даже безнадежные попытки иногда заканчивались успехом. Не знаю, каким образом наша маленькая рабочая группа и наши протесты смогут изменить мир в лучшую сторону, но понимаю: если ничего не делать, то ничего и не добьемся. Да, велик шанс, что мы проиграем, однако кто сказал, что мы не сможем победить?

У тех, кто хорошо научился раскладывать по полочкам, бывают мгновения, когда ты вроде как выходишь за пределы своего тела и смотришь, как оно реагирует на происходящее. Словно издалека, я заметила, как при словах «велик шанс, что мы проиграем, однако кто сказал, что мы не сможем победить?» во мне вспыхнула надежда, захотелось скорее помчаться домой, к Танише, и