Площадь атаки - Кори Доктороу

взойти с ней на баррикады; в то же время руки зачесались встряхнуть ее за плечи и спросить: «Когда ты говоришь “велик шанс, что мы проиграем”, ты не думаешь о том, что тебя могут избить, бросить в тюрьму или даже убить?»

И эта вторая, опасливая моя сторона оказалась намного сильнее. Она выплеснула в кровь потоки адреналина, от которого затряслись руки. Мне представилось, как Танишу бьют по лицу баллоном слезоточивого газа и выбивают глаз, а я стою рядом с ней, поддерживаю ее обмякшее окровавленное тело, и из моих опухших век потоками струятся слезы. Словно издалека я услышала в обшарпанном гостиничном номере сдавленные хрипы и поняла, что это мое учащенное дыхание.

И точно так же, как я видела себя со стороны, откуда-то издалека за этим нашим разговором следил компьютер. Может быть, ни ее, ни меня еще не взломали и оператор этого компьютера видел лишь, что я разговариваю с Танишей, а она со мной, две подруги, которых не связывает ничего, кроме нескольких лет вместе. А может, он получил полный доступ к каждому слову, каждому вздоху, скачивает информацию с наших камер и микрофонов, украдкой обшаривает наши файловые системы в поисках сохраненных персональных данных, логинов и паролей.

К этой мысли я давно привыкла, находясь по обе стороны невидимого фронта, и прекрасно знала: единственный способ не сойти с ума – жить так, словно ничего этого нет. Словно телефоны предназначены всего лишь для разговоров с друзьями, а не для того, чтобы неведомый незнакомец следил за каждым твоим шагом и словом. Надо жить в вечном притворстве, потому что иначе ты озлобишься, будешь терзаться паранойей и испортишь жизнь своим друзьям.

– Да, Ниш, ты права. – Голос нормального человека. Успокаивающий. – Я рада, что ты ведешь этот бой. Ты моя героиня. Я серьезно. – Нормальные, разумные слова. И, сказав их, я стала нормальным, хорошим человеком. – Возможно, я скоро приеду в Калифорнию. Буду рада встретиться с тобой. Береги себя, хорошо?

– Хорошо, Маша. И ты тоже. Мы тут все по-прежнему твои друзья. Мы тебя любим. И если у тебя что-то случится, мы всегда поможем, только позови.

Однажды я уже проделала это – нагрузила их своими проблемами и бросила выпутываться в одиночку, а сама совершила глупость из серии «кто сказал, что мы не можем победить»: попыталась сбежать из шпионского триллера, прихватив с собой Маркуса Яллоу в качестве страховки (каковую задачу он провалил). Танише и Бекки в тот раз удалось выпутаться, но моей заслуги в этом нет. Чистое везение. Для них все могло бы кончиться гораздо хуже. И если бы компьютер, подслушивавший нас, знал об этом, он бы уделил нашему разговору гораздо больше внимания: прогулялся бы по нашим социальным графам, выискивая, кого добавить в список для «целенаправленной слежки». И тогда каждый байт, отправленный этими людьми, и зашифрованный, и открытый, тщательно перехватывался бы и уходил на вечное хранение. Открытый текст может использоваться как подсказка для шифровок, так как беседы по обе стороны черного ящика позволяют догадаться, что происходит внутри (я пишу вам письмо, спрашивая, нет ли у вас знакомого хорошего юриста, вы проводите с этим юристом надежно зашифрованные переговоры, потом пишете мне ответ и предлагаете связаться с вашим другом юристом – легко догадаться, что в ящике лежат зашифрованные письма, в которых вы спрашиваете юриста, найдет ли он время для меня). Затем, велика вероятность, что в использованном нами шифре есть незамеченный изъян, рано или поздно этот изъян будет обнаружен, и крышка нашего черного ящика распахнется.

Я опять иду вразнос. Слишком глубоко погрузилась в свою паранойю.

– Спасибо, Таниша, – сказала я и вдруг выпалила: – Я тебя люблю. – Такие вещи я говорю совсем не часто и не собиралась произносить сейчас.

Механическая тишина стала невыносимой. Подмышки вдруг намокли.

– И я тебя, Маша. Мы все тебя любим.

– Пока. – А что еще тут скажешь?

– Пока.

Я еще долго прижимала к уху молчащий телефон, наслаждаясь теплом, которое он вырабатывал, шифруя и дешифруя наш разговор. В гостиничном номере вдруг повеяло холодом.

Я поймала себя на том, что сижу затаив дыхание. Глубоко вздохнула. Отложила телефон и набрала полную грудь воздуха.

Дзынь.

Новое сообщение. От Ильзы.

> Береги себя.

Я выронила телефон. Сообщение не случайно пришло именно в этот самый миг. Ильза давала мне понять, что таинственные соглядатаи мне не померещились. Она знала о них из первых рук, а это означало, что либо «КЗОФ» следил за мной по своим собственным причинам (я могла нанести компании большой репутационный ущерб), либо их об этом кто-то попросил. Возможно, самому «КЗОФу» нет дела до моей болтовни, но кто-нибудь из клиентов решил убедиться, что я ничего не разболтаю о методах их слежки за своими диссидентами.

Опять дзынь. Я не хотела брать трубку, но невольно бросила взгляд на экран. Сообщение пришло в зашифрованный мессенджер, которым я пользовалась в «КЗОФе», с логином, не привязанным к моему телефонному номеру.

> Будь осторожна, и сможешь позаботиться о друзьях, не подставляя себя.

Знала ли Ильза, о чем мы говорили с Танишей? Пряталась внутри моего телефона? Или просто предупреждала наугад? А может быть, она быстро пробила Танишу по базам данных, поняла, в какой трясине та завязла, и вычислила, что Таниша обратилась ко мне за советом по оперативной маскировке? Подобный анализ – прикинуть, кому что известно, откуда они это знают и что еще сумеют выяснить в ближайшее время, – сделал меня звездой всех операций, проводимых Кэрри Джонстон. С тех пор я по привычке пользовалась этим методом, размышляя над перипетиями собственной жизни, и, если бы не моя привычка раскладывать все по полочкам, я бы не вылезала из мандража.[13]

Учитесь строить полочки!

Я не ответила Ильзе, но и блокировать ее не стала, потому что это хоть и принесло бы мне моральное удовлетворение, но не помогло бы вычислить ее следующий ход и придумать ответ. На самом деле Ильза не хотела мне ничего плохого, лишь стремилась гарантировать мое молчание. Разумеется, она не станет покупать это молчание, потому что в таком случае пришлось бы наградить меня за мои выходки, а на это она не пойдет из принципа.

Ильза, вероятно, считает, что повела себя по-дружески и оказала мне услугу. Потому что вот такой уж она человек и такие у нее понятия об услугах. И у меня тоже.

Внезапно на меня навалилась усталость. В глаза словно насыпали песка. Я встала выпить воды – все стаканы в ванной были грязные,