Любимая звезда - Анна Радзивилл

Ни слова не вымолвила княгиня. В нестерпимой тоске и «более ничему уже не внемля» поднялась она в свой высокий терем с малым сыном на руках и «грянулась с чадом оземь».

Сгинувшая жизнь невозможных времён? Фантазия и пыль? Нет. Было всё это, было. У настоящей правды есть божественное свойство неисчезновенности. Просто она редко встречается в мире. Как изумруды, например.

А муж вернулся с прогулки. Без единого пиончика.

16 мая

На катере с господином Аскетом ездили вчера в Сердоликовую бухту ловить кефаль на «самодур», голый крючок без наживки. Оказалось, что на свете очень много глупых рыб, целое ведро. Он называет их «акридами».

Вечером пригласил меня в гости.

Бесконечно развлекал, читал стихи, показывал коллекцию французских марок, молитвенник, чётки, растрёпанную книжку, которая называлась «Новейший карточный оракул, или Как проникнуть в тайну своей судьбы». Книжку попросила почитать – не могу же я упустить случая проникнуть в тайну своей судьбы!

В сумерках стал греть мне руки, робко, неумело обнял, чуть не теряя сознание от счастья…

Я высвободилась и ушла.

А так хотелось прижаться к нему! Вдруг показалось, что вернулась юность, и первая любовь, и первое дрожащее прикосновение, когда дыхание срывается… Так хотелось во всё это поверить!

Днём ходила рассеянная, вся в мыслях.

А вечером на танцах… Тут ведь каждый вечер танцы. Муж мой объяснил мне, что это развлечение для обывателей. (Ну ясно, сам-то он в филармонию ходит. Раз в десять лет.) Так что пришлось идти одной. Господин Аскет воспользовался этим и не отходил от меня.

Вдруг объявили дамское танго.

Дамы мужскими шагами шарахнули через весь зал в разных направлениях, чтобы расхватать кавалеров. Пока я ушами хлопала, его уже пригласили.

И тут в какую-то секунду мне всё как будто молния осветила: случайно я увидела, как он, танцуя, так же робко, неумело, незащищённо улыбается другой женщине. Как будто в первый раз…

Дальше – уже неинтересно.

Впечатление было такое, будто мордой по мокрому асфальту протащили меня.

18 мая

Грустно. Ночь тёплая, звёзды крупные. Карадаг тихий, загадочный.

Скоро отпуск кончится. Надо возвращаться в родную организацию, расплёвываться с ней ко взаимному удовольствию, а потом – на новую работу.

А старая снилась мне все эти ночи. Я просыпалась от кошмаров и бежала в четыре часа утра спасаться к мужу. Но у него было заперто.

По набережной в это время гуляли тёмные жабы. Не шлёпали животами, как лягушки, а шли на четырёх ногах, каждой ногой по очереди.

Отцвела глициния, обильная, нежная.

На чёрном фоне ночи – белая балюстрада набережной. А за ней – море. Могучее, страшное.

– Х-хлес-сь! – ахх-х…

– Х-хлес-сь! – ахх-х…

А утром скворцы орут, солнце переливается и булькает в солёной воде, а море милое такое, зелёненькое. Влетаю в него бесстрашно, брызгаюсь, хохочу, ныряю, всё дальше, дальше, дальше… И вот уже… уже нет дна, уже опасно, а впереди – сверкающая голубая даль! Плыви, пока сил хватит!

Не хочу уезжать.

20 мая

– Пани Ирэна, вы беспрецедентны!

(Ага. Возможно.)

– Я нагадаю вам покой, уверенность в своей правоте, дай вам Бог всегда делать всё, что вам хочется, всегда быть кошкой, гуляющей сама по себе…

А над морем на чёрном небе впереди звезда. Зелёная, та самая.

– А знаешь, ты ведь просто девочка, которая заблудилась в этой жизни… Утешаешь других, жалеешь, учишь их, как им жить, а на самом деле предостерегаешь: не ходите за мной, не ходите моей дорогой. Милая, прекрасная, гордая пани! Твоя дорога – самая нелёгкая. Иллюзии тебе не нужны. Ты правду ищешь… Какие у тебя умные талантливые руки… Я люблю тебя, ты слышишь, я люблю тебя…

Зелёная звезда над морем подмигивает мне: ты выиграла!

Да. Ну и что?

Аскет, питающийся акридами…

На рассвете мимо скамейки, где мы сидели, пробежал ёжик. Домовитый, смешной, совсем не романтичный. Хотелось его поймать, чтобы рассмотреть поближе. Носик потрогать. Носик у него должен быть чёрный и мокрый.

– А вы? Вы любите меня, пани Ирэна?

Так хотелось сказать: «Слушай, брось трепаться! Ты же сам всё… переменил. Одной улыбкой. А сначала ведь было что-то. Но теперь все эти завлекательно-возвышенные разговоры не нужны на самом деле ни мне, ни тебе. Мы же оба насквозь всё понимаем».

Но тогда я выпала бы из образа прекрасной пани. Ладно, можно и так.

27 мая

………………

28 мая

Никуда не пошла сегодня вечером – не хочу его видеть. Две безумные ночи подряд – это многовато даже для Аскета.

Синяки на руке.

Муж заметил.

Оправдалась.

Я, говорю, ходила по бортику набережной, над морем, тебя не было, дошла до конца, пришлось прыгать, ну я и спрыгнула… прямо в объятия господина Аскета, ты ведь его знаешь? Он стал меня удерживать, я вырывалась. Вот и синяки.

Не знает, верить или нет. «Ах, эта проклятая неизвестность!»

Ну почему же? Я уже чуть не месяц хожу по бортику. У него на глазах. А когда доходишь до конца – приходится прыгать, это же всем известно. Какая уж тут «неизвестность»…

«Лучше бы уж голая правда…»

Не понимает, что ли, насколько эта «проклятая неизвестность» удобнее «голой правды». Ему удобнее!

* * *

А голая правда осталась в комнате в сумраке рассвета. В сумасшедшей, перевёрнутой вверх дном комнате с магнитофоном на полу и листами рукописей, рассыпанными по подоконнику, широкому, как в тюрьме. Со стены на всё это безумство благосклонно смотрел архимандрит в бородище, и в уголке под ним была надпись: «Всё одобряю».

Голая правда тихо спала на смятых простынях. Подушка валялась на полу, а в воздухе ещё плавали беззвучные шёпоты: «Я люблю тебя, малышка… Как я люблю тебя, милая, удивительная пани!»

В приотворённое окно вползал запах дорогого душистого мыла – в эту ночь зацвела белая акация. Все вместе орали лягушки, приветствуя радость бытия. А я захлебнулась от неожиданности, я просто этой радостью захлебнулась…

* * *

29 мая

Утро ясное. Красивая погода. Валяюсь в песке, лениво переворачиваюсь. Из упитанной прекрасной пани превратилась в копчёную селёдку. В ослепительном море теплоход «Феодосия» собирается проплыть «вдоль горного массива Кара-Дага» и громко сообщает об этом по радио.

Вдруг этот большой белый корабль заговорил голосом господина Аскета: «Кара-Даг. Это значит…» Это значит, что он ведёт экскурсию в Сердоликовую бухту. Голос у него мягкий, выразительный, интонации ироничные, элегантные.

Нет, сегодня вечером я сидеть дома, пожалуй, не стану…

29 мая,