Куда улетает Ангел - Владимир Гаврилович

— Я ничего не знала… Отпуск брала… — от боли и счастья заплакала Галина Петровна.

Вспоминая пережитое, женщина улыбнулась. В это время в комнату, словно ветер, влетел Олежек, обхватил за шею…

— Мамка, а что так вкусно пахнет? — спросил маленький сынок.

В это же время залился телефон, будто спешил сообщить хорошую новость. Это была ее новая подруга Вера, ставшая крестной ее сыночку.

11

В полдень автобус вынырнул из густого леса в бескрайнее поле, залитое солнцем ржи — и вот она, его деревенька! Алексей увидел первые хаты, и сердце защемило, затрепетало в унисон его чувствам. Он подхватил свой дорожный кейс и направился к выходу. Кейс был легкий, пару бутылок итальянского коньяка и шоколадные конфеты, несколько авторских книг и еще кое-какие мелочи, которые могут понадобиться мужчине в дороге. На всякий случай.

Лоб покрылся испариной, когда увидел аккуратно выбеленную автобусную остановку. Тут четверть века назад он прощался с деревней с болью в сердце. Правда, не знал, не мог представить, что навсегда…

Пожелав водителю доброго пути, мужчина внимательно вглядывался в лица молодых людей, которые собирались уезжать. Но, к своему удивлению, никого так и не узнал. «Это, наверное, вчерашние школьники, — подумал Алексей, — вероятно, едут навстречу своей судьбе. Как и он когда-то…»

Он остался на остановке один, проводив взглядом, полным растерянности, уходящий красавец-автобус. Алексей выдохнул и, наполнив грудь воздухом родной деревни, задумался: «Куда же теперь? Встреча запланирована на шесть вечера, и в его распоряжении целых пять часов».

Вспомнил сестру, ведь действительно не подумал, где может остановиться на ночь. Хотя предчувствовал, что спать совсем не придется, а утром, как договорились с Зиной, его заберет племянник в Минск…

Припекало. Алексей, сняв и набросив на плечо светло-серый пиджак, сделал первый шаг и вдруг остановился, словно вкопанный. Легкий знойный ветерок принес откуда-то сбоку особый запах, который он различил бы из тысячи других — быстро сохнущего на солнцепеке, только-только перевернутого сена. Уехав отсюда, никогда больше не держал в руках косу: она осталась воспоминанием из детства, и теперь, став мужчиной, не представлял, смог бы сладить с этим орудием труда полешуков в сенокос? Улыбнулся, согласившись сам с собой, что вряд ли…

Не удивился, что не увидел у близких хат, расположенных вдоль дороги справа, никого. Пора такая…

Сдвинулся с места, поняв, куда направится прежде всего.

Не более чем в трестах шагах от шоссейной дороги, напротив остановки, было старое сельское кладбище, огражденное потемневшим от времени забором. Подойдя к аккуратным воротам, Алексей вдруг засомневался, найдет ли могилы отца, деда, бабушки? Помнил, что они где-то в глубине большого кладбища. Был там всего несколько раз в детстве. В деревне не принято, чтобы дети шастали по кладбищу, считалось, что это большой грех.

Он долго искал и никак не находил родных бугорков. Кладбище заросло молодым подростом, густо, раскинув толстые ветви, стояли вековые дубы, создавая приятную прохладу. Алексею же казалось, что стало холодно от другого: неужели он так и не найдет могилу отца? Может, у кого-нибудь спросить? У кого же?

Он обошел кладбище дважды, остановившись у березы, плотно, снизу и в рост человека обвязанной рушниками и разноцветными ленточками. Эту березу, когда-то молодую и тонкую, он помнил отчетливо. Мама еще говорила, что на этом месте когда-то была деревянная церковь, построенная местным помещиком. Церковь сожгли в революцию, поэтому у деревни, по мнению матери, больше века нет защиты. Возвратится церковь — деревня будет защищена от всех невзгод, а нет — рано или поздно исчезнет. Поэтому на этом месте и молятся люди, чтобы деревня не исчезла, чтобы ее род людской не прекратился.

«Обязательно, сынок, перекрестись здесь…» — словно только что услышав эти мамины слова, он осенил себя трижды крестом. Рука, казалось, произвольно сама нащупала в кармане деньги, и он аккуратно положил под дерево несколько монет.

Мужчина еще несколько минут постоял у святой березы, а затем, выбрав направление вправо, не спеша пошел вглубь большого кладбища. Вдруг подал голос мобильный. Он нажал на кнопку.

— Лёшка, добрался? — в голосе сестры звучала неподдельная озабоченность. — Звоню, звоню, а ты все недоступен. Мама тоже переживает, твердит, что у тебя что-то не так…

— Зин, все в порядке. Я в деревне, на кладбище… — тихо ответил Алексей, обрадовавшись ее звонку, как спасительной соломинке. — Знаешь, мне стыдно…

— Что уже приключилось? — удивилась сестра.

— Обошел все, кажется, деревья такие большие, не помню, где могилы… Они же где-то вместе, прямо в центре кладбища?

— Да, Лёшка, но там дорожка заросла. И идти надо от входа наискосок, от святой березы, почти рядом, метров десять… — также взволнованно объясняла сестра. — Там увидишь два новых памятника. Один дедушке и бабушке, мы в позапрошлом году меняли, а рядом — отцу. Смотри, где две высокие ограды, в черный цвет окрашены, рядом два дубка и рябинка… Ты же еще не видел, братик, эти памятники мы за твои деньги заказывали, как ты и велел…

— Вижу. Зина, я перезвоню попозже…

Алексей не смог больше говорить — увидел перед собой портрет отца.

Комок подступил к горлу, мужчина остолбенел. Казалось, отец на снимке улыбался. Луч солнца, пробиваясь сквозь густую листву, попал прямо в глаза, ослепив Алексея.

Мужчина открыл оградку и, взволнованный от нахлынувших чувств, присел на цементной скамейке. Ноги почему-то отказывались держать его, а губы, дрожа, едва слышно прошептали:

— Здравствуйте, родные… Я долго к вам ехал. Простите…

Здесь, в тени деревьев, он сидел долго. Почему-то, как ребенок, боялся сегодняшнего вечера.

12

— Как твои девочки, подруженька? — первой спросила у Веры Галина, закрыв дверь в кухню и поставив телефонный аппарат перед собой.

— А что им? Здоровы, слава Богу. А чего же с них взять? По ночам бегают, заразы, в соседнюю деревню на танцы. Год закончили хорошо, не стыдно. Одно молю, только бы не принесли матери в подоле. Это ж не хлопцы, от девок всего можно ожидать… — Вера устало вздохнула.

— Не придумывай, они у тебя в строгости растут… Аня, небось, в медицинское пойдет? — о старшей дочери подруги завела разговор Галина.

— Да, отвезла уже документы в Минск. Говорит, буду, как и ты, мама, фельдшером. Я не перечила, хотя трудно мне будет ее учить. Но с Господней помощью как-нибудь справимся. А как мой крестник?

— Все прекрасно. Мы уже все сами читаем,