Сердце под замком - Ферзан Озпетек

Оставшись одна, Аличе рассеянно выглянула в окно: скоро зима, а над Римом ярко светит солнце, обещая тепло и счастье. В ее жизнь наконец-то вошла любовь, день такой чудесный, так почему же на душе опять скребут кошки, словно она вконец завралась?

Чтобы избавиться от этого неуютного ощущения, Аличе решила выйти на работу чуть раньше обычного и заскочить в одно местечко в паре кварталов от дома, куда уже давно собиралась. Казалось, эта художественная галерея была там испокон веков: вдруг владелец знал Ирен или мог рассказать что-нибудь о Танкреди? Правда, ночью Аличе так и не сомкнула глаз, но чувствовала, как ее переполняет кипучая энергия.

Заведение с непритязательным названием «Римская арт-галерея» еще не открылось, однако витрина, выходившая на улицу, была освещена. И единственное выставленное в ней произведение оказалось просто потрясающим: гобелен, подвешенный к потолку на невидимых нитях и изображающий обнаженную женщину со вскинутыми вверх руками в окружении звезд, бабочек и голубей на фоне лазурного неба. Аличе застыла как зачарованная, не в силах отвести глаз.

– Впечатляет, правда? Висит уже месяц, а как ни взгляну, сразу дыхание перехватывает… – К ней обращался элегантный синьор в очках и с короткой седеющей бородкой, который, достав из кармана пиджака связку ключей, пытался открыть дверь в галерею. – Минутку, я только свет включу, – добавил он и пригласил Аличе войти.

Выяснилось, что владельца зовут Валерио и уже в феврале он устраивает групповую выставку нескольких художниц. Гобелен в витрине тоже соткан женщиной, выдающейся художницей с немецкими корнями.

– Интересуешься искусством? Может, и сама рисуешь? – поинтересовался Валерио, сразу перейдя на «ты».

– Нет, но моя… тетя рисовала. Она жила здесь неподалеку, а недавно умерла.

– Что ж, сочувствую. Как ее звали?

– Ирен Реале. В прошлом она была довольно известна и даже сама устраивала выставки. Знаете ее?

Однако Валерио это имя ничего не говорило, и о художнике по имени Танкреди он тоже не слышал. В дело он вошел всего пару лет назад, а до того долго жил за границей, в Париже. Предыдущий владелец, тот, что в свое время основал эту галерею и посвятил ей всю свою жизнь, наверняка мог бы помочь, да вот беда – умер.

Аличе была без ума от Валерио – добродушного, разговорчивого, знающего уйму забавных историй из мира искусства. Казалось, заняться ему нечем и он только рад поболтать, хотя время от времени и поглядывает на часы, словно кого-то ждет. И действительно, минут через двадцать в дверях появился молодой человек: короткая стрижка, серые глаза и круглое лицо классического отличника.

– А вот и Себастьяно! Без него я как без рук! – просиял галерист, представив вошедшего как самого доверенного своего сотрудника; как выяснилось, тот помогал Валерио с доставкой и развеской произведений.

– Я только бумажки перекладываю да картины местами меняю, – скромно потупился молодой человек и, едва заметно поклонившись, пожал Аличе руку – этакий старомодный жест вежливости.

Поначалу Аличе заподозрила в них двоих любовников, но крепкое рукопожатие и, прежде всего, взгляды, которые бросал на нее Себастьяно, убедили ее в обратном. Несмотря на очевидную слабость Валерио к молодому человеку, тот, похоже, не замечал чувств нанимателя. Так что, рассудила Аличе, гордясь собственной проницательностью, галеристу вряд ли следует ожидать взаимности.

Оставив мужчин упаковывать недавно проданный товар, она распрощалась, пообещав Валерио, что непременно заглянет поболтать, и двинулась дальше. Обидно, конечно, но стоит поспрашивать в других галереях, благо их в этом районе немало.

Она так и бродила, полностью погрузившись в собственные мысли, пока взгляд ее не упал на витрину парикмахерской. Сквозь толстое стекло виднелась только часть помещения – большой зал с лососевого цвета стенами, разделенный надвое высокой аркой. В такой час посетительница была всего одна – старушка с серебристо-стальным перманентом. Парикмахерша, стоявшая у нее за спиной, как раз фиксировала прическу лаком. Но внимание Аличе привлекли не они, а картина в простой красной раме, висевшая на самом виду, среди плакатов, рекламирующих шампуни и средства для укрепления волос: два частично перекрывающихся сердца, набросанные короткими нервными штрихами, похожими на оранжево-алые языки пламени с темно-фиолетовыми кончиками. Они казались невероятно живыми – вот-вот сорвутся от стены. Аличе ахнула: она уже видела этот рисунок!

Волна адреналина буквально внесла ее в парикмахерскую, о чем возвестил пронзительный трезвон колокольчика.

– Вы по записи?

Аличе удивленно обернулась: голос, гулкий и низкий, доносился из того угла, что не был виден с улицы. Она ожидала увидеть мужчину, однако навстречу ей поднялась женщина в возрасте.

– Проходила мимо, а у вас тут такая красота! Я просто остолбенела, – решила подольститься к ней Аличе. – Особенно вон тот рисунок с перекрывающимися сердцами. Имя художника не подскажете?

– А, этот… – вздохнула женщина, представившаяся как Рози. – Он и Сильвано, мужу моему покойному, тоже понравился. Представьте, вышел как-то раз с утра открыть парикмахерскую, а рисунок на тротуаре валяется. Измятый весь – бог знает, может, потерял кто или выбросил. Той ночью лило как из ведра, а он целехонек: Сильвано говорил, настоящее чудо. Обрамил да в кабинете у себя повесил. Что говорить, романтик он был, нравилось ему, что эти сердца будто обнимают друг друга. Там, в кабинете, рисунок до последнего времени и висел. Но кто автор, мы так и не узнали…

– Простите, где именно ваш муж его нашел? – Аличе сама не понимала, почему этот момент показался ей невероятно важным.

– Понятия не имею. И Сильвано, к несчастью, уже не спросишь… А что?

Девушка уже собиралась рассказать, что знает, кому раньше принадлежали эти пылающие сердца или, по крайней мере, чья рука их нарисовала, но передумала. В конце концов, Рози это нисколько не волновало: сердца были для нее лишь памятью о покойном муже. Что касается самой Аличе, разве имела она право требовать рисунок обратно? Нет, сперва следовало побольше о нем разузнать.

До начала смены оставалось всего ничего, пришлось поспешить в тратторию. В тот день в «Поллароле» было особенно многолюдно, и Аличе без конца сновала между кухней и столиками с огромным подносом в руках. Часам к двум появился Давиде вместе с еще одним парнем, возможно коллегой, но она была так занята, что лишь издали махнула им рукой.

Всякий раз, когда хлопала дверь, ее сердце сжималось в предвкушении новой встречи с Чезаре. Хотя, конечно, это никак не мог быть он: в такое время все кастинг-директора заняты на студии. Да и в любом случае, упомянув, что работает официанткой, Аличе не уточнила,