Поломка на краю галактики - Этгар Керет

не зазвонил его мобильник. Звонила мама богача, которая хотела поздравить его с днем рождения. Она была уже очень старенькой, и ячеек памяти у нее в мозгу оставалось так мало, что она могла хранить в них только имена членов семьи и несколько важных дат. Богач был рад услышать ее голос. Не успели они договорить, позвонили в дверь, а в дверях образовался курьер в мотоциклетном шлеме, который сунул богачу в руки букет душистых цветов и открытку. Человек, пославший ему цветы, был очень неприятным. Но цветы были приятными, и они еще сильнее обрадовали богача. И вся эта радость пробудила в нем предпринимательские мысли. Если день рождения приносит так много радости, почему надо обходиться всего одним днем рождения в год?

Богач решил разместить в газете огромное объявление, в котором предлагал купить у людей их дни рождения. Собственно, не сами дни рождения, которые, честно говоря, купить нельзя, но их атрибуты: подарки, поздравления, вечеринки и т. д. Отклик на объявление был потрясающим. Вероятно, это объяснялось экономическим упадком текущего момента или тем, что люди придавали своим дням рождения не слишком большое значение. Как бы то ни было, не прошло и недели, как богач обнаружил, что его календарь почти заполнен и каждый день его ждет новый день рождения.

Продавцы дней рождения были по большей части порядочными людьми. Кроме одного старика (который пытался зажать пару влажных поцелуев и полученный от внука уродливый рисунок, изображающий цветочное поле), все остальные продавцы соблюдали условия договора и передали богачу доходы от своих дней рождения. Ему даже не пришлось прибегать к угрозам и судебным искам.

В результате богач каждый день получал кучу сердечных телефонных звонков: ему желали счастья, а незнакомые дети и старушки пели ему по телефону “С днем рожденья тебя!”. Его мейл тоже был забит поздравлениями, а красиво завернутые подарки без конца прибывали к нему домой. В календаре все еще оставалось несколько пропусков – особенно в феврале, – но его команда показала ему кучу презентаций и таблиц в “Экселе”, которые доказывали, что это вопрос времени и что окна тоже скоро заполнятся.

Богач был счастлив. В одной газете вышло эссе какого-то блаженного чудика, выступавшего против покупки дней рождения и называвшего ее аморальной. Но даже это не испортило богачу его прекрасного настроения. В тот день он отмечал день рождения восемнадцатилетней девушки, и ее подруги просто завалили его сердечными поздравлениями, от которых он почувствовал, что неведомое и прекрасное будущее все еще впереди.

То был замечательный период, который закончился первого марта. В этот день родился некий угрюмый вдовец, и права на его день рождения принадлежали богачу. Но, проснувшись утром, он обнаружил, что не получил ни единой открытки и ни одного сердечного телефонного звонка, и ощутил себя несколько обманутым. Будучи человеком предприимчивым, он решил не сдаваться и самому организовать радостные встречи, которые заполнят его день. Богач снова поглядел в календарь, обнаружил, что это дата, когда покончил с собой единственный человек, который не хотел от него абсолютно ничего, и решил поехать на кладбище. Добравшись до могилы покойного друга, он увидел там множество других людей, приехавших на поминки. Они плакали и клали красные цветы на могилу. Они обнимались и глубоко тосковали по человеку, чья смерть пробила дыру в их жизни.

“Может быть, что-то в этом есть”, – подумал богач. Мертвые уже не способны получать удовольствие от всей этой изливаемой на них любви, но я-то способен! Может, я сумею купить у людей их поминальные дни? Точнее, не у самих людей, а у их наследников. И тогда можно будет поставить на могилу кровать, закрытую темным шпионским стеклом, лечь в нее и слушать, как люди тоскуют обо мне и плачут.

Идея была интересная, но богач не успел ее реализовать. Он умер на следующее утро. И, как многие его праздники в последнее время, смерть его, честно говоря, тоже была предназначена другому человеку. Труп богача обнаружили среди упакованных подарков, которые он получил на день рождения, приобретенный у одного неудавшегося революционера. Позже выяснилось, что среди подарков пряталось взрывное устройство, присланное жестоким диктаторским режимом.

На похороны богача пришли тысячи. Все присутствующие жаждали его денег. Но, безо всякой связи с деньгами, они еще и очень его любили. Долгими часами они произносили речи, пели грустные песни и клали ему на могилу маленькие камешки. И это было так трогательно, что даже молодой китайский миллиардер, который купил права на похороны у наследника богача и наслаждался всем этим из стеклянной кабины под могилой, проливал слезы.

Аллергии

Вообще-то завести собаку предложил я. Мы как раз возвращались от гинеколога. Ракефет плакала, и таксист (кстати, довольно милый) высадил нас на углу улицы Арлозоров, потому что Ибн Гвироль была перекрыта из-за демонстрации. Мы пошли домой пешком. Влажно, улица забита, и люди вокруг кричали в мегафоны. На островке безопасности торчало огромное чучело с мордой министра финансов, и люди сваливали под ним пачки банкнот. И как раз когда мы проходили мимо, кто-то поджег эти банкноты, и чучело загорелось.

– Я не хочу усыновлять, – сказала Ракефет. – Собственный ребенок в семье – это уже тяжело. Чужого я не хочу.

Вокруг нас вопили люди, но она смотрела только на меня. Ждала моей реакции. Я не знал, что сказать. Не то чтобы у меня было мнение. А если бы и было, сейчас не стоило его озвучивать. Но я видел, что Ракефет по-настоящему завелась.

– Может, пойдем завтра купим собаку? – сказал я в конце концов. В основном чтобы сказать хоть что-нибудь.

Костер с чучелом пылал ясным пламенем, а над нами кружил вертолет полиции или телевидения.

– Не купим! – крикнула Ракефет сквозь вертолетный шум. – Возьмем! Полно брошенных собак, которым нужен дом.

И так появился Эрез.

Эреза мы взяли в приюте организации по защите прав животных. Он уже не был щенком, но все еще рос. Дежурная сказала, что над ним измывались и никто не хочет его брать. Я тут же попытался выяснить почему – он ведь был красивой собакой, выглядел вполне породистым, – но Ракефет это не интересовало. Когда мы приблизились, чтобы его погладить, он съежился, будто мы хотели сделать ему больно, и всю дорогу домой дрожал и странно подвывал. Но очень быстро Эрез к нам привык. Он действительно нас любил, и, когда кому-нибудь из нас нужно было уйти, он по-настоящему плакал. А если мы выходили из дома вместе, он лаял как ненормальный и царапал дверь.