Последняя книжная вечеринка - Карен Дюкесс

изменил мир, такой как, скажем, «Форд Моторс». Я очень уважаю «Нью-Йоркер», и конечно же, мы на него подписаны вот уже много лет… вернее, десятков лет. Но на мой взгляд «Манхэттен инкорпорэйтед» читать гораздо приятнее. Он идет в ногу со временем.

– «Манхэттен», может, и идет в ногу со временем, но он не вечен, – сказала я с легким раздражением.

Мама укоризненно покачала головой:

– Ты слишком увлекаешься, Ева.

Барбара наклонилась к центру стола и сказала:

– Если слово «вечный» подразумевает то, что стопки непрочитанных и позабытых журналов навсегда остаются лежать в углу гостиной, то да, я скажу, что Ева права. «Нью-Йоркер» вечен.

Я смотрела, как все они смеются, но не могла промолчать:

– Возможно, он несколько старомоден, но в нем до сих пор можно увидеть отличные тексты на разные темы. Это целая школа, согласитесь.

Отец протянул ко мне ладонь и погладил меня по руке.

– Не принимай на свой счет, Иви, – сказал он тихо.

Я пила вино, отключившись от беседы, которая перешла на обсуждение последних сплетен мира бизнеса. Со своего места я прекрасно видела Генри. Кажется, он рассказывал какую-то историю, его руки двигались все быстрее по мере развития сюжета. Когда его улыбка стала еще шире и он опустил руки на стол, я поняла, что это была кульминация его рассказа. Затем все, включая Генри, разумеется, и даже включая Тилли, громко и продолжительно смеялись.

Я была поражена тем, каким обаятельным мог выглядеть Генри, и как сильно мне хотелось быть за столом с ним, а не со своими родителями и их друзьями. Мне было трудно отвести взгляд. Когда я посмотрела в другую сторону, у меня сложилось четкое ощущение, что он тоже наблюдает за мной, но когда я снова посмотрела в ту сторону, он сосредоточенно пытался разломить хлебную палочку пополам, обсыпав стол крошками, которые Тилли тут же смахнула.

К моменту, когда заказали десерт, я выпила уже два бокала вина, и мне нужно было отойти в уборную, путь к которой проходил мимо столика Генри и Тилли. Я не была уверена, стоит ли мне помахать им и пройти мимо или лучше остановиться и поздороваться. Когда я подошла к их столу, Тилли заметила меня и подозвала.

– Смотри, Генри, это же Ева, – сказала она, медленно оглядывая меня с головы до ног. – Я смотрю, ты приоделась. – В ее устах это едва ли звучало как комплимент. Тилли повернулась к Марку и его жене. – Марк, Илана, вы знаете Еву? Ну, маленькая помощница Генри?

– Конечно, – ответил Марк.

Илана кивнула и улыбнулась мне быстрой сдержанной улыбкой.

Тилли бросила взгляд в сторону моего стола:

– Твоя семья? Не думала, что вы ужинаете в ресторане по пятницам.

Я была слишком шокирована ее словами, чтобы что-то ответить. Тилли что, намекала, что мы проводим вечер дома, зажигая свечи и готовясь к Шаббату? Генри на сей раз был молчалив. Тилли смотрела на него и ждала, что он заговорит.

– Ева, – сказал наконец он. – Приятно видеть, что «одна работа и никакого безделья» – это не про тебя.

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, и это было странно.

– Я люблю веселье, – сказала я, тут же осознавая, как по-детски звучат эти слова. Я попрощалась и ушла в дамскую комнату прежде, чем Генри и Тилли могли сказать что-то еще, жалея о том, что вообще остановилась.

Когда я вышла, Генри стоял в узком проходе возле туалетов, прислонившись к стене и спрятав руки в карманах, как будто у него было полно времени.

– Итак, – сказал он, медленно кивая. – Ты все-таки выходишь в свет. Тебе это идет. – Он осмотрел мое платье и добавил: – Тебе стоит чаще одеваться по-взрослому.

Я почувствовала, как мои щеки наливаются румянцем:

– Могу сказать то же и о тебе.

Я впервые стояла с ним лицом к лицу на равных, а не как сотрудник и работодатель. На каблуках я была почти одного с ним роста. Цвет его рубашки делал его синие глаза еще ярче. От него доносился едва заметный аромат сандала.

– В котором часу ты превратишься в тыкву? – спросил Генри.

– В тыкву превращается карета. Золушка… остается Золушкой.

– Да, так и есть, – сказал он с усмешкой. – Так и есть.

Я хотела сказать что-нибудь умное, но глядя на его улыбку, я не могла придумать ничего удачного.

Я быстро пошла обратно к своему столику, и у меня слегка перехватывало дыхание от этого нового формата общения между мной и Генри. Мама указала своей чашкой кофе на огромный кусок морковного торта в середине стола:

– Вот, мы оставили тебе кусочек.

26

Все выходные я была на нервах и не могла сосредоточиться. Когда я приехала на работу в понедельник, универсала Тилли не было на месте, а машина Генри седан «Вольво» стоял на подъезде к дому. Не останавливаясь на кухне ради кофе, я поднялась наверх, ожидая увидеть Генри за столом. Но его кабинет был пуст, за столом никого не было. В доме было тихо. Генри и Тилли, видимо, уехали куда-то вместе. Расстроившись, я заставила себя закончить правку последних страниц мемуаров Генри. Мне было трудно сосредоточиться на работе. Я не могла не думать о том, как Генри смотрел на меня там, у дамской комнаты в ресторане. Я пыталась вспомнить, каким я представляла его раньше, когда работала в «Ходдер энд Страйк» и не знала о нем ничего, кроме его текстов. Тогда у меня было ощущение, что я словно придумываю для какой-то книги нового персонажа.

Скрипнула половица. Генри стоял в дверном проеме – босиком, в черной футболке и джинсах, а в руках у него была большая картонная коробка. Он был небрит, отчего выглядел моложе и даже как-то беззащитно. Старые оконные рамы периодически трещали от порывов ветра. Генри поставил на пол коробку у книжного шкафа и достал из-под стола небольшую стремянку. Поднявшись на нее, он спросил, не могу ли я помочь ему.

Я подошла к коробке и начала передавать ему книги одну за другой. Он ставил их между другими книгами на верхних полках. Мы делали это молча.

Когда он потянулся к самой дальней полке, его футболка задралась, обнажая спину над поясом. Протянув последнюю книгу, я сказала: «Готово, это последняя» и подождала, пока он не слезет со стремянки. Он встал на пол возле меня, ближе, чем когда-либо раньше.

– Спасибо, – сказал он. Удивившись, я посмотрела на него. –  Что такое? – не понял он.

– Неужели просто «Спасибо», а не «Премного благодарен, твоя помощь бесценна»?

– Я