Черное ожерелье - Шерхан Муртазаев

день, несет река обильные слезы ледников, наполняет ими берега. А горные речки шумны и гневливы. Внизу грохочет Сунге, и рев воды напоминает весеннее могучее наводнение. Копчагай, огибающий водохранилище, как согнутая рука, берегущая чашу с драгоценной водой, потемнел. Каждая ложбинка наполнилась синью, каждая складка притаила загадку. Горные щели пролили темноту. Они были страшны и таинственны. Или хотят заманить, или прячутся от кого-то. Страшно…

Нариман засмотрелся на горы. Его ладони вдруг коснулось что-то живое и влажное. Он невольно отдернул руку и оглянулся. Рядом с ним стоял архар и смотрел на него человечьими глазами. Покачивая большими рогами, он безмолвно чего-то ждал. Может, ответа на вечный вопрос: когда же люди поймут диких зверей?

— Не бойся, батыр! Он просит у тебя сладкого. Ишь, в привычку вошло! Ребятишки его разбаловали, — сказал Ахан.

Архар понял, что от этих гостей ничего не дождешься, презрительно посмотрел на них и зашагал к родному загону, где хоть сено есть, а калитку, ведущую туда, поддел рогами, и она настежь распахнулась.

— Эй! Не можешь потише, что ли? Дверь чуть не сломал! — укоризненно крикнул ему вслед старик.

Уже садились в машину, когда аксакал пожал им руки и попрощался.

— Ну, сынки, дом мой видели. Теперь приезжайте всегда. Будем вам рады. Мне от вас ничего не нужно, кроме доброго отношения и уважительного приветствия. С вами, молодые гости мои, не успел я насладиться беседой. Говорят ведь: «Спроси не у того, кто много жил, а у того, кто много видел». Да что поделаешь! Не остались заночевать в доме Ахана, оставили его жаждущим многих слов. Я вам желаю здоровья. Жду вас в гости.

Они поблагодарили старика и тронулись в путь. До самого спуска в овраг провожал машину лохматый кобель, лаял и бежал волчьими прыжками вслед. Оставшись на склоне сая, он вдруг отчаянно заскулил. Одинокий домик остался у подножья горы. Его окутывали сумерки, выползающие из ущелья. Свет угасал над домом. Снова машину окружили деревья. Но они походили теперь на молчаливых и угрожающих великанов. Среди них бродили бледные призраки. О аруахи![14] Да храните вы путников! А они соскучились по теплу человеческому, выходят на дорогу и раскидывают руки, чтобы остановить тех, кто нынче в пути.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Рассвет был хмурым. Падали редкие снежинки — белые искры зимы. Резко кричали вороны, радуясь холодам. Наступила самая настоящая зима. Она пришла подпоясанная синим мечом, во всем своем суровом великолепии. Пришла и заставила Нартас врасплох. Каратау только с одной стороны защищает его от ледяных ветров. С другой — голая степь, открытая студеным белым налетам. Стояла бы на севере еще одна гора, уподобились бы эти места раю. Но чего нет, того и на крылатом скакуне не достигнешь. Покорно подставил Нартас тонкую шею под алмазный меч зимы, цепенеет на ветру, не ждет защиты от Каратау.

Стужа, прорвавшаяся со стороны Терса, насквозь пронзила Наримана. Он посмотрел на свинцовое небо, поднял воротник полушубка, зарылся в него носом и пошел к газику, хмурый, как зимний рассвет.

В стороне стоит энергопоезд. Он будет снабжать светом весь Нартас. Единственная котельная должна обогревать жилье рабочих — вагончики. Котельная безжизненна, работа не налажена. В вагонах такой свирепый холод гуляет — дыхание леденеет. Наримана спасает спальный мешок. Залез в него — и спи при любом морозе, в вагоне и в открытой степи. Но вылезаешь из мешка — словно из рая в ад прыгаешь. А рабочие живут в десятке вагончиков, собранных в тупичке. Весь город — это вагонная улица и шесть домов, построенных строителями из Алма-Аты.

Нариман попытался завести машину, но вода в радиаторе застыла. Теперь, если не оттаять лед кипятком, с места не сдвинешься. А где взять его, этот кипяток?

Он в сердцах плюнул и двинулся к руднику пешком. Казалось, вместе с тяжелым рассветом вливались в него серые мысли. «И зачем только я уехал из Сарбая? Бросил отличную работу, испытанных друзей, теплую двухкомнатную квартиру, приехал в Каратау. Что я тут потерял и что нашел? Сегодня вода в газике застыла. Гаража нет. А что с «БелАЗами» будет? Если и они застынут, то чем их отогреешь?»

Снежинки плывут в воздухе, не торопятся падать на землю, словно раздумывают: «Люди еще не подготовились к зиме. Может, подождать еще немного, не падать пока, а?»

Горы совсем мрачные. Холмы издали похожи на набитые птичьи зобы. Или на перевернутые казаны, полные богатств. Хватит сил, бери! Чтобы выбрать их, выгрызли дыру в стенке казана пять экскаваторов. Образовался рудник, добрались люди до фосфоритных залежей и начали доставать руду.

Руда отправляется на комбинат. Если бы все было по желанию комбината, то Малые Каратау давно были бы срыты с лица земли и заводы, перерабатывающие руду, были бы засыпаны ею с верхом. Удобрения нужны сегодня. Не завтра, а именно сегодня.

Руда, добываемая на рудниках Чулак и Аксай, содержит лишь двадцать три процента фосфорита, остальное камень. Заводы такую руду не принимают. Им нужна руда с содержанием фосфорита не менее двадцати восьми процентов. В Нартасе же содержание фосфорита в руде достигает тридцати двух процентов. Если смешать руду Аксая и Чулака с рудой Нартаса, то получится как раз двадцать восемь. Поэтому и дали Нартасу такой напряженный план, а план — это уже закон. Здесь не оправдаешься погодными условиями и плохим жильем, когда спросят:

— Почему вы не выполнили план?

Нариман вздрогнул, когда за спиной раздался резкий голос. Оглянувшись, он увидел экскаваторщика Сембина по прозвищу Ток, что по-казахски значит «Сытый». Несмотря на прозвище, Сембин выглядел истощенным. Худой, сутулый парень. Черный полушубок лишь подчеркивает его худобу. Он чему-то смеялся, радостно, открыто. Смуглое лицо раскраснелось. Таких людей казахи называют «теплолицыми» — все его переживания написаны на лице. Нариман раздраженно подумал: «Чему радуется?» Хотел оборвать его, но сдержался.

Продолжая улыбаться, Ток протянул ему руку. Жилистая рука была у него, крепкая и сильная. Руку Наримана сжал так крепко, чуть пальцы не раздавил. Аж кости захрустели. Нариман поморщился и подул на кисть.

— Как дела, Ток?

— Какие могут быть дела в вагоне? Стены в инее. Хорошо, что шпал много. Ими и согреваемся. Не жалеем.

«А чего тогда разулыбался?» — хотел спросить Нариман. И Сембин, словно прочел его мысли, стер улыбку с лица.

— Что будем делать дальше, Нариман? Вы главный инженер, скажите: как из зимы выйдем? Не ногами ли вперед? Нам сказали, что надо ехать в Нартас. Мы приехали. Работаем. Почему же о нас никто