Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

Кто-то предложил ему детскую коляску, у кого-то взяли кроватку-качалку. В конторе пустили шапку по кругу и собрали немного денег. Виток отказывался, но Тамара Витальевна Клюева, вечная активистка, сказала: и не думай, мы всем так собираем, а ты что – обидеть нас хочешь? Пришлось взять, и они с Дашей и Маришкой устроили небольшое тихое застолье, пригласив человек пять самых близких. Кто-то спросил: «Как назвали?» Оказалось, пока никак, и все наперебой начали предлагать варианты. Немного захмелевший Пётр предложил вспомнить песни, где встречались имена, и первый начал: «Теперь я вместе с Геной, он необыкновенный…» Над ним посмеялись: «Это же про крокодила», – но идея понравилась, и понеслось вполголоса: «Стоит под горою Алёша…», «Ах, зачем под яблонькой целовалась с Яшенькой…» и дальше в том же духе. Вспомнили про Мишку и его улыбку, про Лёньку Королёва, про Серёжку с Малой Бронной и Витьку с Моховой… Всё как-то не подходило. Когда Даша пропела: «Шаланды, полные кефали…», ребёнок заплакал. Даша подошла и укачала, а потом сказала: «Вот он и отозвался, значит, будет Константином». Виток ответил согласным кивком…

Как же так у них получилось? Будто заигрались они однажды в прятки, когда сначала один долго искал, да не мог найти, потом другой покинул своё укрытие и не нашёл того, кто ищет. И вот, наконец, оба – и кто искал, и кто прятался – забыли про игру и лишь тогда нашлись друг для друга. Странные и смутные слова сказала Даша, когда впервые осталась у него ночью: «Господи! Кажется, что я и женщиной никогда не была…»

Виток миновал плотину, насыпанную поперёк русла, перешёл по мостику руслоотводный канал и спустился по откосу на вскрышной полигон, где елозили несколько бульдозеров, выгребая пустые породы, перекрывающие золотоносный пласт, на борт речной долины. Один «Комацу» стоял неподалёку, и бульдозерист Валдис Эглитис, светловолосый парень в чёрном комбинезоне, присев на корточки, осматривал ходовую.

– Случилось чего? – спросил Виток, остановившись.

– Да вот ленивец заскрипел, – ответил Валдис. – Мазать придётся. Ох, ох, что ж я маленьким не сдох… Ну что, далеко ещё пласт?

– Я думаю, сегодня к вечеру до рубашки дойдёте. По отметкам уже где-то рядом. Сейчас ещё пробегу с лотком, проверю.

Он прошёл чуть дальше, нагрёб в лоток песка вперемешку с галькой и понёс его к руслоотводу. Заполнил лоток водой, несколько раз пробуторил содержимое скребком, слил муть, выкинул руками гальку, потом, покачивая плавающий лоток, стал промывать оставшийся песок. Светлые, более лёгкие зёрна породы постепенно смывались водой, пока на дне лотка не остался чёрный шлих – самые тяжёлые минералы. Виток вгляделся и заметил среди тёмных зёрен несколько жёлтых крапинок. Золото было мелким, в форме плоских чешуек. «Почти дошли», – понял Виток и отправился за следующей пробой…

К началу мая Виток свалил вокруг нового дома все деревья, оставил только один молоденький кедр посреди участка – для красоты. С помощью трёхметровой буровой штанги попробовал выдёргивать из земли пни, подкапывая их со всех сторон и перерубая топором корни, но поддавались только небольшие пеньки, а у остальных корни уходили глубоко в землю и держались крепко. Тогда он нашёл в посёлке тракториста, и за бутылку водки тот раскорчевал «Беларусью» с экскаваторным ковшом весь огород. Виток вечерами после работы вскапывал его лопатой, с трудом врезаясь в плотный дёрн и выдирая на каждом шагу тонкие длинные корешки. Земля была глинистая, по идее надо бы её хорошо песком разбавить, но уж какая есть. Даша приходила с коляской и, пока сын спал, рыхлила землю граблями, носила корешки к костру, в котором горели выкорчеванные пни, или просто сидела, напевая и качая ребёнка. Пётр поделился семенной картошкой, и в одну из суббот занялись посадкой – Виток копал, а Даша с Маришкой бросали в лунки сморщенные проросшие клубеньки.

После картошки Виток начал рыть подполье в кухне. Землю пробовал выносить на улицу вёдрами, но получалось медленно и трудно, и он решил выкидывать её тут же, под лаги. Фундамент строители, конечно, низкий залили, лаги лежат не выше чем на полметра над землёй, а вот у Сипягина, он видел, около метра. Виток пытался спрашивать, почему так получилось, и ему ответили, что не хватило цемента. А почему не хватило? А потому что на складе протекла крыша, и цемент в мешках окаменел. А где окаменевший, интересно бы посмотреть? Увезли да выбросили. Куда? Далеко, отсюда не видать… Врут и не моргают. Цемент, естественно, скоммуниздили, но что толку теперь права качать. Так что землю придётся разбрасывать потом по дальним углам, а то вентилироваться подпол будет плохо, грибок может по дереву пойти.

Он успел углубиться на четыре лопаты, и тут подошло время ехать на Орколикан. Вместе с ним уехал и Пётр, которого Мигулин назначил горным мастером. Не хотелось Витку терять летние месяцы, но денег на стройку всё равно не было, а здесь его грела мысль, что, если возьмут хорошее золото, он прилично заработает и тогда осенью сможет заказать оконные рамы и двери, купить стекло и дранку. Ему подсказали, что столярку делают в бывшем РСУ – ремонтно-строительном управлении, которое теперь тоже акционировалось и называется АООТ «Монолит». До снега многое можно успеть сделать…

Он взял ещё несколько проб, убедился, что пласт на большей части полигона всё-таки пока не вскрыт, сказал об этом Петру, который только что спустился с гребня вскрышного отвала, а сам направился к промприбору. Два бульдозера скребли днище долины и нагребали породу на железный стол гидровашгерда, где она размывалась сильной струёй из гидромонитора. Виток попросил мониторщика отдохнуть и сам взялся за рукоять. Он любил смотреть, как мощный напор воды, направляемый его рукой, вышибает крупные валуны со стола через «гусак» наружу, как уменьшается, смешиваясь с водой и проваливаясь через отверстия, галечно-песчаная груда, в которой, невидимые глазу, есть и золотые самородки, и мелкие крупинки золота. И пусть в тонне породы их всего грамм-полтора, а то и меньше, но все они, попав в шлюзовую колоду, неизбежно осядут в ячейках резиновых ковриков, а пустая уже мачмала стечёт в отвал.

Виток с начала сезона чувствовал какое-то раздвоение в душе. Его увлекал азарт старателя, желание заставить реку отдать всё, что она тысячи лет копила и прятала. Было приятно сознавать, что здесь, в глухой тайге, на диких берегах, где сокровища рассеяны в земле, как пылинки в космосе, они умеют вылавливать эти пылинки и знают, что для этого нужно делать. И в то же время было жаль, что после них останется «лунный пейзаж» – безобразные бугры