Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

– В кого ты, Петруха, такой умный? – поинтересовался Виток, скрывая этим досаду, что Пётр опять проявил в его делах осведомлённость и практическое мышление, пока он, Виток, парит где-то в небесах, отдаваясь своему счастью. Он понимал, что присказка про рай в шалаше – всего лишь романтическая аллегория, и хорошо бы ему соображать обо всём хотя бы, как Пётр. Но для этого нужно было прожить свою жизнь сначала и по-другому.

– Я от природы такой, – скромно сказал Пётр. – Ну что, сходи к Кентичу, узнай. Потом бери мою «Дружбу», я тебе пару цепей наточенных дам. Бензин твой, автол у меня возьмёшь… А в понедельник иди на склад и получай, пока что-то есть.

– Как я получу без бумажки? Сам же говорил, что Мишка поэтому и тянет. Нинель мне скажет – на каком основании я тебе должна что-то выписывать?

Пётр с интересом взглянул на Витка.

– А ты, оказывается, тоже иногда что-то соображаешь… Ничего, надо Проценко подключить. Пусть Геннадий Кириллыч о своих кадрах позаботится.

В сенях затопали, стряхивая снег с обуви, дверь открылась, впустив туман, и из него проявились сначала Лариса, за ней Даша и Маришка с укутанными в полотенца головами.

– Ну что, с помойкой вас, отроковицы, – через «о» пробасил Пётр, подняв руку будто бы для крестного знамения. Маришка стрельнула на него улыбнувшимися глазами. Полноватая черноглазая Лариса, скидывая шубку, покрутила носом:

– Курил здесь?

– Да я в печку…

– Говорила же – на улицу ходи! – строго сказала Лариса, но по тону было понятно, что вовсе она не сердится, а ворчит так, для порядка.

– Лапочка, да я же простыну сразу, после бани-то, – заворковал Пётр.

– Ладно, запел. Лучше бы вообще курить бросил, как Виток… Чайник поставь, – скомандовала Лариса, раскрутив полотенце и тряхнув мокрыми волосами.

– Сей секунд…

– Красота! – Даша подошла и обняла Витка сзади. – Маришка сказала сегодня: «Баня – это праздник»… Мы тоже себе такую построим, правда?

Виток взял Дашины ладони и приложил к своим щекам. Так хорошо было сидеть у Петра на кухне и представлять, что когда-нибудь и у них с Дашей будет вот такой же свой дом, своя баня, а возле дома – всё, что положено: огород с грядками под зелень, теплица, вдоль забора – малина, смородина, крыжовник… И цветы, много цветов. И подсолнухи – для красоты, не для семечек. В теплице можно попробовать и арбузы вырастить. Некоторые особо упорные поселковые огородники добивались этого, – правда, коротким северным летом вызревали только небольшие, с крупный апельсин, кавунчики. Зато ребятишкам радость… А ещё будет у них собака – не какая-нибудь элитная овчарка или там доберман, которого надо в доме держать да кормить особым рационом, а простой дворовый беспородный пёс с умными глазами: и грозный сторож, и верный друг. А в доме – кошка, как же без кошки. А чтобы для детей всегда было молоко, козу надо будет завести. Многие в посёлке держат коров, но с ними больше хлопот: выпасных лугов мало, бурёнки часто уходят в тайгу и не всегда оттуда возвращаются, попадая волкам на обед, да с сенокосами беда – надо ехать далеко вниз по Еловке, где она из гор выходит на равнину, а оттуда сено вывозить зимой по льду. Вот с козами никаких забот: пасутся рядом, сена немного им на зиму надо, можно по берегам поблизости накосить или на лесных полянах, а в «комках» комбикорма прикупить…

– Ну что, чай-то будете пить? – очнулся он от голоса Ларисы.

Виток переглянулся с Дашей:

– Да нет, пожалуй. Волосы высохли, к себе пойдём. Спасибо за баню.

Хоть уютно у Петра, а дома всё же лучше, пусть этот дом и тесноват.

6

И денег у меня нет и никогда не было – такие заказы делать!

«Дни затмения»

Четыре новых дома из бруса, обнесённые с трёх сторон заборами, стояли, как по линейке, и продолжали Набережную улицу на краю посёлка. Виток, узнав у Дваждыкентия свой адрес, в выходные приходил сюда пилить лес. От фасадов до Еловки было метров сорок. Плотники вывели срубы, сделали потолки и покрыли шифером крыши. После этого стройка замерла, лишь в сипягинском доме с затянутыми плёнкой окнами топилась «буржуйка», там стучали и пилили.

Дом Витка был последним по улице, дальше тянулась просёлочная дорога, уходящая в тайгу. Вокруг толпились лиственницы вперемежку с берёзами, редко среди них встречались молодые кедры. Берёзовые стволы Виток после валки раскряжёвывал, намереваясь ещё до весны расколоть на дрова – на морозе легче. Лиственницы не распиливал – в дело пойдут. Кедры пока стояли нетронутыми.

В первый же день он осмотрел дом изнутри, шагая по просмолённым лагам и прикидывая будущую планировку. Внутри было две капитальных стены, и получалось, что посередине можно сделать коридор, а из него будут входы в кухню, где уже сложен фундамент под печку, и три комнаты. Напротив кухни располагалась большая кладовка-темнушка без окна, треть которой Виток задумал отгородить стенкой и устроить настоящий, с унитазом, туалет с выводом на улицу в септик, как у Петра. Воду в бак над унитазом, правда, придётся заливать вручную, но это ерунда, главное, что не будут его девчонки по морозу на улицу бегать. А со временем можно и скважину пробурить.

«Глаза боятся – руки делают», – говорил ему Пётр. Если бы было из чего делать. Нинель Авдеевна, когда Виток пришёл к ней выписать материалы на достройку дома, хоть и никакой бумажки с него не попросила, но сделала большие честные глаза и сказала, что на складах ничего нет, и откуда он взял, что вообще что-то было. Виток сослался на Петра («Зарицкий видел»), и она будто бы вспомнила: ах да, но это уже давно распродали, вам же надо зарплату из чего-то платить, поэтому вот такое дело, и ты должен войти в положение, времена нынче такие, а вообще проявляй инициативу, соображай, где чего достать, да благодари ещё, что тебе квартиру, считай, вне очереди выделили… Виток терпеливо выслушал её многословие, но сам говорить так долго не умел, поэтому молча вышел.

Вернулся он вместе с Проценко. Нинель показала им документы, по которым выходило, что на складах действительно ничего для строительства нет. Главный геолог почесал залысину на лбу, а Ковальская предложила:

– Есть вот лист железа восемь миллиметров, сваришь котёл для отопления. Выписывать?

Виток получил накладную – хоть шерсти клок… Проценко сказал, когда они вышли в коридор:

– Или точно распродали, или по домам растащили. Мало