Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

(Геннадий Кириллович, умница и трудоголик, вот уже семнадцать лет определявший всю стратегию развития экспедиции, недавно стал замечать, что его постепенно, но настойчиво отстраняют от принятия решений. Мигулин нашёл через Сипягина и привёз в посёлок молодого – двадцать семь лет – геолога, назначив его Проценко в заместители, хотя раньше никогда этой должности не существовало. Паренёк был толковый, Проценко это сразу оценил, и по всем вопросам поисков и разведки Мигулин с некоторых пор совещался только с ним. Геннадий Кириллович чувствовал, что этот Гриша Волович скоро займёт его место. Сделать ничего было нельзя. Гриша общался с ним вежливо, но никогда не спрашивал совета и не выказывал неловкости, что все обсуждения вопросов, находящихся в компетенции главного геолога, ведутся за его спиной. И Проценко понял, что ему на смену приходит холодный и расчётливый карьерист. Жаль было отдавать в чужие руки дело, в которое вложил столько сил и нервов, а ещё угнетало сознание того, что некому будет заступаться за геологов перед нынешним руководством. Морозкина нет, а его хоть и вряд ли уволят, но разжалуют. Найдут за что – хотя бы за то, что пенсионер. Смутное время. Время хищников…)

Виток заправил бензопилу, заменил цепь и подошёл к очередной берёзе. Брызнули тёплые белые опилки, и через минуту она упала на снег. Виток свалил ещё пару деревьев, обрубил ветки и вершинник, стащил их в кучи, потом повернул шинку и стал распиливать стволы на кругляки… Сам крутись, говорит Проценко. Чтобы крутиться, надо деньги иметь. Всё придётся добывать самому: доски, гвозди, цемент, краску… да много чего. Мишка, правда, обещал: «Лес на участке свалите – распустим на доски на нашей пилораме». Но этого мало будет, деловых лиственниц всего с десяток, а из берёзы досок не напилишь. На всё деньги нужны, деньги. А на геологию сейчас денег из центра мало дают, да ещё часть из них Мишка и его камарилья под себя осваивают. Это просто, оказывается, можно делать, Пётр просветил: «Допустим, надо купить для бульдозера какую-нибудь запчасть. Посылают снабженца на завод, а тот договаривается там: вы цену пропишете не пять, скажем, тысяч, сколько она стоит, а семь. Мы их заплатим, вы возвратите нам тысячу, а другую себе оставите… Это называется откат. По документам всё в ажуре, а начальство из воздуха деньги куёт».

Где бы так научиться… Виток чувствовал и досаду на нынешние порядки, и бессилие что-то изменить, и от этого становилось ещё досаднее. Ведь были же времена: зарплату ему перечисляли на книжку, всё честь по чести: оклад, помноженный на северный коэффициент, минус налоги плюс полевое довольствие. Ещё и высокогорные иногда начисляли. Он приезжал в посёлок и шёл в сберкассу снять сотню-две, иногда и больше – себе на житьё, матери отправить, да частенько Пётр просил взаймы: то на мотоцикл не хватало, то сыну на магнитофон («Ничего не понимаю, куда она деньги девает. Вроде ни на что серьёзное не тратились, а снова приходится в долги залезать…»). Кроме Петра приходили и другие заниматели. Виток никому не отказывал – много ли ему для себя надо, тем более что на участке тратиться не на что: за питание в бухгалтерии удерживают, а спецодежда выдаётся даром.

Виток и заметить не успел, когда рубли совершенно обесценились, – произошло это как-то очень быстро. И тяжёлый некогда якорь, вокруг которого мыслилось многолетнее благополучие, перестал держать, а кораблик утащило в океан, где его во все стороны швыряло и кренило… Когда Мишка зарплату полностью выдавал, уже и не вспомнить. Всё авансами кормит, еле на еду хватает. Да ещё такую штуку придумал: привёз из города мини-пекарню, приобрёл по оптовой цене машину муки, а лаборанток, которых сперва сократил, принял обратно и поставил хлеб выпекать. И выдаёт его каждое утро под запись, а стоимость хлеба потом вычитает из зарплаты. Вроде бы хочет людям жизнь облегчить, но буханка обходится в полтора раза дороже, чем в магазине. «Почему так дорого?» – «Потому что выпечки маленькие, это же не хлебозавод, не хотите – не берите». А куда деваться, если налички в карманах с гулькин… этот самый. Возьмёшь. А Мишке во благо: из кассы меньше выдавать придётся, да и ему с такой цены (и не только ему) наверняка что-то перепадает, не по себестоимости же он хлеб продаёт.

Если бы какой-нибудь дополнительный заработок заиметь… Виток видел в газетах, которые иногда покупал, объявления от скороспелых предпринимателей. Каждый пытался нащупать свою нишу. Один «за небольшое вознаграждение» предлагал схему конструкции самодельной швейной машинки, которую якобы легко изготовить в домашних условиях. Другой продавал семена сортов овощей, будто бы районированных для северных широт. Третий, не стесняясь, обещал выслать «интимные фотографии прелестных девушек». Четвёртый что-то там полезное изобрёл и тоже продвигал в народ… Все они просили отправить им квитанцию о предоплате, и после получения оной выполнение заказа зависело только от наличия у них совести, а таковая присутствовала не всегда. Хорошо, если вообще что-то присылали, но чаще заочные коммерсанты не снисходили и до этого, безвестно пропадая в мутной воде дикого нарождающегося рынка. Виток и сам пару раз обжёгся, желая приобрести для семьи книги, которые в прежние-то времена были редкостью, а теперь, при дефиците бумаги, тем более. Так было, например, с «Приключениями Незнайки», когда вместо «издания большого формата с цветными иллюстрациями» он получил напечатанную в размере брошюры книжечку без единого рисунка.

Виток не единожды соображал, чем бы он мог утолить возникшую у сограждан жажду потребления, чтобы потом знай себе ходить на почту и получать от них переводы. Фотографии в жанре ню отпадают, семена тоже, ведь и огорода ещё нет. Да и вообще продавать ему нечего. Зря вот марки свои отдал одному дружку, когда окончил школу и потерял к ним интерес. Сейчас бы пригодились, там были довольно редкие экземпляры – не «Чёрный пенни», конечно, но, например, Панама с надпечаткой «Canal Zone», остров Реюньон, африканские колонии до обретения ими независимости, а ещё Швейцария, Чехия, Босния и Герцеговина начала века… Нашлись бы покупатели. А изобрести что-нибудь вот так, на ходу, конечно, не получится. Разве что какое-нибудь рацпредложение придумать… Вот он видел дома у Гоги Чивадзе детские качели на верёвках, подвешенные в проёме двери на завинченных в косяки толстых шурупах. С одной стороны сиденье