Любимая звезда - Анна Радзивилл

его, может быть, попал он в плен. А там, в плену, выжил. Могло ведь так быть? И какая-нибудь немецкая женщина пожалела его, полюбила, спасла. Он ведь был удивительный, благородный человек. После войны вышла за него замуж. И он прожил там всю жизнь. Многие ведь не возвращались из плена – здесь бы их посадили. А теперь она умерла. Лет-то нам всем сама знаешь сколько… И вот – вдруг в один прекрасный день он вернётся? На Родину. У него ведь ни пенсии не будет, ни дома…

Я поделилась бы с ним своей пенсией. И какая разница, что в моей квартире всего одна комната, ну и что? Только бы он вернулся! Только бы он вернулся…

Воскресенье в большом дворе

Младшей дочери моей Лизавете

Девочка лет семи стояла возле булочной с картонной коробкой в руках.

– Вам не нужен котёнок? Скажите пожалуйста, вам не нужен котёнок?

Торопливо помотав головой, люди проскакивали мимо – в булочную ходят не за котятами.

– Вам не нужен котёнок?

– А что там у тебя, покажи? – тонкая девушка склонилась над коробкой. В длинном нежно-сиреневом платье она похожа была на фею.

На дне коробки в тряпочке попискивало что-то жалкое и мокрое.

– Что это, господи?..

– Это котята. Их утопили, – доверчиво объяснила девочка. – Но они ещё шевелятся.

– Где ты их взяла?

– В Большом Дворе. На помойке…

Фея выпрямилась. Её передёрнуло. Молодой мужчина, который шёл рядом, звучно восхитился:

– Во! Их утопили, а они шевелятся! Молодцы! – И, не оглядываясь, он шагнул к двери булочной. Фея скользнула за ним.

– Девочка, да они ж у тебя слепые! – горестно ахнула какая-то старушка и сморщилась, приглядевшись. Грязная шёрстка на котятах слиплась и торчала перьями.

– Бабушка, а вы?.. Ну хоть одного возьмите, а?

– Что ты, что ты, деточка! Куда уж мне теперь… Мне бы самой-то, спаси Господи… Что ты!

Девочка ещё не разучилась слушать своё сердце. Но опыта у неё не было. Слепые котята, оставшись без матери, не выживают. Только откуда в семь лет знать то, что хорошо знают бабушки? Котята ведь были ещё живые…

Отнести их домой она уже пробовала.

Порозовевшая, с огнём в синих глазах, девочка позвонила в свою дверь и, торопясь всё объяснить, протянула коробку матери.

Женщина глянула и отшатнулась. И закричала, не желая ничего слушать:

– Ты с ума сошла? Выкини! Зачем ты их тащишь сюда? Пойди и сейчас же выкини!

И захлопнула дверь.

Дом был огромный, старинный, с дворами-колодцами. На фасаде из медальонов выглядывали мраморные красавицы с распущенными волосами. Голубая масляная краска на лестнице курчавилась и осыпалась со стен, из-под неё видна была тонкая роспись по штукатурке цветами и фруктами. Сколько она себя помнила – лестница всегда была такая – её не ремонтировали. Ждали, что вот-вот дом пойдёт на капитальный ремонт, всех выселят и всем дадут отдельные квартиры. Пока что отдельная квартира в этом подъезде была только у них – им дали потому, что мать работала здесь дворником.

Тихонько зашагала девочка вниз с седьмого этажа, не понимая ещё, что же теперь делать.

За обшарпанными дверями коммунальных квартир бормотали телевизоры – по случаю воскресенья они работали с утра.

Уже второй час стояла девочка с коробкой в руках возле булочной, но котят никто не брал.

Наконец толстая кассирша, которая долго наблюдала за всем этим изнутри, через витрину, не выдержала, закрыла кассу и выскочила на улицу:

– Девочка, миленькая, да кому ж теперь нужны котята? Мышей в квартирах нет, а котят ведь кормить надо… Да и не выживут они у тебя – они же слепые. На вот тебе деньги, купи бутылку молока и накорми их. Они же не игрушки, им есть надо. Да вскипяти молоко-то! А кормить-то знаешь как? Из пипетки!

Девочка деньги взяла, поблагодарила, но не поверила, что котята никому не нужны. Это как-то не укладывалось у неё в голове. Сама бы она взяла всех четверых, если бы ей разрешили.

Наконец двери булочной перестали хлопать – обед. Она постояла ещё немного и пошла к винному магазину.

– Дяденька, вам не нужен котёнок?

Симпатичный рыжий дяденька наклонился над девочкой:

– Котёнок? Действительно… А может, мне сейчас как раз и нужен котёнок, а?

Котята обсохли и теперь выглядели немного получше.

– Да, трудная штука – выбор. А ты что, их продаёшь?

– Нет, что вы… Я за них денег не беру. Я их дарю.

– А… Ну тогда спасибо. Ладно, чего там, какая разница. – Он наугад вытащил крошечного пузатенького котёнка с дрожащим хвостиком и засиял:

– Рыжий! Ты смотри – рыжий! И глаза открылись. Будем считать, что он принесёт мне счастье. Как ты думаешь, принесёт?

– Не знаю, – честно сказала девочка. И подумала, что для начала котёнку нужно самому выжить. – Вы знаете, он постарается!

Оставалось ещё трое котят. Они пищали всё пронзительнее. Прохожие жалобно морщились.

Открылся молочный. Она купила бутылку молока, но куда теперь идти кипятить это молоко – было неясно. С коробкой и бутылкой в руках девочка свернула под арку, в тёмный тоннель и медленно побрела в Большой Двор.

Все дороги вели в открытый Большой Двор. Скучные дворы-колодцы, в которых солнце тонуло и всё-таки никогда не могло достать дна, были связаны запутанными тоннелями. Проходы эти выводили в Большой Двор – к деревьям, собакам, кошкам, голубям. В Большом Дворе даже росла трава.

Она вышла из-под арки и зажмурилась от света. Опустила коробку на землю, огляделась. Где-то тут должен быть один человек… Который поможет ей, даже если весь мир от неё отвернётся.

И сразу его увидела. Человек этот был на голову ниже девочки. Но тоже перешёл уже во второй класс. Он умел страшно ругаться и даже пробовал курить. Может быть, у него были и другие недостатки, но вот понимал он всё сразу.

– Ко мне нельзя, – мрачно сказал он. – Пошли к дяде Валере.

На первом этаже их дома жил дядя Валера. В прихожей у него были и кухня, и столовая, и ванна. Мебели почти не было, но полупустая комната улыбалась. От пола и до потолка она была увешана яркими картинками. Со всех сторон смеялись женщины невозможной красоты, каких в жизни не бывает. Среди них кое-где попадалось и смеющееся лицо самого дяди Валеры – он был художник-оформитель, а для души любил рисовать себя и красивых женщин. Пахло красками, струганым деревом и клеем.

Дядя Валера не удивился, что они пришли. Будто ждал их. Сразу нашёл