Другая. Видеть мир не глазами, а сердцем - Элой Морено

Мужчина выдыхает с такой силой, словно не знает, как справиться с ураганом внутри.

Женщина молчит, словно парализованная. Она тоже не знает, что сказать: он все угадал правильно. Она крепко сжимает зонтик, пока рука не начинает болеть, чтобы убедиться, что она находится в реальности, а не во сне.

– Ровно тридцать четыре года назад я потерял дочь. – И пока он говорит, буря, бушующая у него внутри, вырывается наружу. – Тридцать четыре года… есть вещи, которые не лечит время. Разве может оно что-то сделать с пустой комнатой, где теперь живет только мертвенная тишина? В ней никто не просыпается по утрам, игрушки всегда на своих местах. Здесь нечего убирать, потому что никто ничего не разбрасывает.

Прошло тридцать четыре года, а я до сих пор вижу ее в парке, когда она просит подтолкнуть ее, сидя на качелях. Или за столом, когда она изо всех сил старается правильно пользоваться ножом и вилкой, на пляже, когда она строит замок, дома, когда она не хочет ложиться спать, ведь еще слишком рано.

Прошло тридцать четыре года, и прямо сейчас я бы хотел увидеться с ней, выпить вместе кофе, спросить, как у нее дела, с кем она, чем занимается, есть ли у нее дети, счастлива ли она, помнит ли меня. Вместо этого я брожу по этому пляжу каждый день в надежде когда-нибудь снова встретиться со своим прошлым.

Мужчина снова вздыхает, смотрит на море, позволяя шторму внутри выплеснуться и стечь слезами по его лицу.

– Все произошло здесь, на этом месте, где мы сейчас стоим.

– Вы скучаете по нему, – сказала Луна.

– Очень. Скучаю по тому, как он держал меня за руку, как я сидела рядом с ним, когда он засыпал, как он злился из-за глупостей, как он говорил мне, что любит меня, а потом целовал тысячу раз…

– У меня с мамой то же самое. Я скучаю по ее голосу, по ее словам, по тому, как она обнимала м-м-меня по ночам, когда боль была невыносимой… Я хочу поблагодарить ее за все, вот почему мне нужно ее найти.

– Я очень надеюсь, что ты сможешь ее найти, Луна.

Я уже погрузилась в ее мир, где не было смысла спрашивать, что правда, а что ложь.

В тот день мы провели вместе больше четырех часов, делясь воспоминаниями, историями из жизни, нашими вкусами и увлечениями. Я рассказала, что мой любимый цвет – небесно-голубой, что я люблю шоколадное мороженое и что всякий раз, когда выхожу на улицу в дождь, я несколько раз открываю и закрываю зонтик и ничего не могу с этим поделать. Еще я призналась, что в детстве у меня была целая коллекция плюшевых слонов.

В конце концов Луна оказалась права: в тот день я познакомилась с ее матерью, а она – с моим сыном.

– Луна, мне пора идти.

– Хорошо, но я хочу попросить вас об одолжении.

– Да, конечно.

– Я хотела бы сходить в школу, попрощаться с одноклассниками.

– Попрощаться?

– Да, попрощаться. Думаю, мы обе знаем, к чему ведет это путешествие, поэтому я хочу попрощаться с людьми, с которыми я провела несколько лет в школе. Я всегда была на класс впереди остальных. Хоть какая-то радость от всего этого в том, что я могла решать сложные задачи, говорить на нескольких языках и играть на фортепиано. Но я всегда знала, что это не моя заслуга, что все это мне досталось при рождении, я получила это от кого-то другого, – сказала она с улыбкой. – Кроме того, некоторые из моих одноклассников иногда приходят навестить меня и хоть как-то скрасить мою жизнь.

– Я тебе обещаю. Когда ты хочешь поехать?

– Завтра.

– Так скоро?

– Ну, все относительно. Когда живешь одним днем, завтра может оказаться уже поздно.

Как и каждую ночь, сегодня Луна обойдет большую часть палат обитателей больницы, многие из которых стали ее семьей.

Как всегда, она принесет им разные безделушки, с помощью которых она, так или иначе, разделит с ними мимолетное счастье. Сегодня Айла получит сразу два новых подарка: белую танцевальную пачку и кроссовки на колесиках.

Вернувшись из палаты номер 444, Луна ляжет на кровать и сама себе введет лекарство, чтобы испытывать как можно меньше боли и не спать всю ночь. Ей нельзя тратить время на сон. Она должна продолжить поиски.

Она успела увидеть в своем сознании улицу с одинаковыми домами, черную машину, двор с велосипедом, круглое окно с нарисованным на стекле единорогом, из которого видно кафе.

К счастью, она смогла различить название кафе и часть номерного знака машины, благодаря этому ей удалось узнать название города.

У нее слипаются глаза, но она должна продолжать. Теперь она сможет искать уже без шляпы.

Буквы постоянно пляшут перед глазами. Луна несколько раз моргает, но буквы продолжают исчезать, они не стоят на месте.

Наконец неимоверным усилием ей удается их остановить. Она находит кафе на карте в интернете, напротив она видит несколько одинаковых домов. Должно быть, один из них.

Заходит в приложение, чтобы рассмотреть улицу в 3D, увеличивает масштаб, приближая окна домов. Она находит его: круглое окошко с нарисованным на стекле единорогом.

Она опускается на пол. Оттуда, уже ползком, Луна приближается к стене за дверью. Она опирается на нее, встает, чтобы нарисовать небольшую линию на доске рядом с числом, которое, возможно, станет началом символа бесконечности.

В постель она уже не вернется, так и останется там, на полу, побежденная.

День 9-й. Поездка в школу

В то утро, когда я зашла в палату, Луна уже ждала меня, сидя в инвалидном кресле. На ней было красивое платье, открывающее руки и часть ног.

Она одарила меня улыбкой, за которой обычно пытаются скрыть волнение и сомнение.

– Ты уверена, Луна? – спросила я, присаживаясь на краешек кровати рядом с ней.

– Конечно, почему я должна быть не уверена?

– Нужно быть очень смелой, – ответила я, сжимая ее ладонь.

– Нет, на самом деле, просто нужно быть честной. Я умираю, и это сложно скрыть.

Я подтолкнула кресло, и мы вышли из палаты.

Хотя было еще рано, в больнице уже давно началось утро. По пути к лифту мы встретили нескольких пациентов, которые подошли поздороваться. Любой выход из больницы здесь воспринимался как нечто необычное, поскольку большая часть пациентов понимала, что проведут здесь остаток своих дней.

– Сегодня ночью опять