Другая. Видеть мир не глазами, а сердцем - Элой Морено

– Как здорово! – сказала девочка, которая никогда не лгала.

– И ребенок-вампир приходил.

Луна улыбнулась в ответ.

Через пару поворотов появился пожилой мужчина, который всегда забывал о своих лекарствах.

– Знаешь, что мне сегодня надо принять? – спросил он, подходя к ней так близко, что она почти остановила кресло.

– Да, конечно. – И Луна тут же по памяти зачитала ему список лекарств. – Пожалуйста, прими их, а не прячь под подушкой.

– Откуда ты знаешь? – спросил он удивленно.

– Мне сказал мышонок, который их нашел. – И они оба улыбнулись.

Мы пошли дальше по коридору, и через несколько метров появился рыжий мальчик вместе с мамой:

– Можешь показать трюк со шляпой?

– Сейчас не могу, прости, – ответила она.

И, не сказав больше ни слова, мальчик ушел.

Когда мы подошли к палате с красным кругом на двери, мы увидели женщину, которая как будто ждала Луну, стоя в коридоре. Луна сама подъехала к ней.

– Ты уже нашла то, что искала? – спросила женщина.

– Думаю, что я уже очень близко.

– А символ? – снова спросила она.

– Почти.

Женщина подошла к Луне и обняла ее. В следующее мгновение она уставилась в потолок, как будто там, наверху, еще оставались остатки ее потерянной памяти.

Мы вошли в лифт.

На первом этаже, на выходе, мы встретили Айлу.

– Тебя там ждет сюрприз, – сказала ей Луна.

Польша. Пирс

– Все произошло здесь, на этом месте, где мы сейчас стоим. День был странный, облака все сгущались, но дождь так и не пошел. Возможно, потому, что ветер был такой силы, что отпугивал их. Он буквально переворачивал море.

В тот день, как и каждую пятницу после школы, мы приехали сюда, чтобы насладиться морем. Это был наш маленький ритуал: я забирал ее из школы, мы ели мороженое, а затем шли по пирсу до самого конца, вот сюда, чтобы увидеть море как можно ближе.

Она всегда приносила с собой своего плюшевого слона. Прятала его в портфеле, а как только выходила из школы, доставала его и держала в руках. Может, если бы я его поймал…

Мужчина замолчал на несколько мгновений.

– Она, как всегда, обнимала слона, облокотившись на перила, чтобы он тоже мог увидеть море. В тот день оно, казалось, боролось само с собой. Сильный порыв ветра вырвал игрушку из ее рук и бросил в воду. И у нее, совсем маленькой, возникло неосознанное желание ее спасти. Первое, что пришло ей в голову, – это прыгнуть за ним. И она сделала это ровно за ту секунду, когда я ее не держал.

Моя маленькая девочка, которую я любил больше всего на свете, упала в море. Секунд пять или шесть я просто стоял и смотрел, как она падает. Мой мозг был не в состоянии понять, что происходит, мне казалось, что я сплю.

Когда очередная волна изо всех сил толкнула ее тело под пирс, она ударилась головой о деревянную опору, вот этим местом. – И вместо того, чтобы показать на себе, он указал пальцем на бровь женщины, на то место над правой бровью, где у нее было родимое пятно.

Она задрожала всем телом. Она искала подвох.

– Я бросился в море, зная, что было уже поздно. Я боролся с волнами, с ветром… я не мог никак до нее дотянуться, море забирало ее.

Я даже не помню, как в конце концов мне удалось схватить тело моей малышки и доплыть до одной из опор. Когда я прижал ее к груди, я понял, что моей девочки больше нет в живых.

Я кричал, потому что, хоть она уже была мертва, море все равно хотело отобрать ее у меня. Я смотрел вверх, прося о помощи, но никто не прыгнул. Все стояли и смотрели, как отец пытался удержать тело своей дочери.

Я стоял там, внизу, как раз на одной из этих плит, не понимая, как обычный день, когда я забрал ее из школы и мы сходили за мороженым, мог стать последним.

Примерно через десять минут прибыл спасательный катер. Моя дочь была уже мертва. И с того дня я тоже.

Айла проводила нас до выхода из больницы. На улице нас ждала машина «Скорой помощи», из которой вышел водитель, одетый в черный костюм, словно личный шофер. Он открыл заднюю дверь и помог Луне подняться внутрь.

– Хорошо проведите время, – сказала нам Айла, когда мы уселись в машину.

Луна едва могла двигаться. Я заметила, что она стремительно теряла силы, но ничего не хотела говорить.

Через двадцать минут мы подъехали к воротам школы. Нас встретила директор.

– Здравствуй, Луна, как я рада снова видеть тебя! Как твои дела? – спросила она, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в обе щеки.

– Хорошо, спасибо, – солгала девочка.

– Как мы и договаривались, все собрались в актовом зале, но не знают, что ты придешь.

Я провезла Луну по длинному коридору. По мере того, как мы приближались к залу, шум становился все громче.

Мы вошли внутрь.

В этот момент наступила тишина.

Дверь в актовый зал открывается, и на пороге появляется девочка в инвалидном кресле и в шляпе намного больше ее головы. Маленькая девочка, которой одним своим видом удалось заставить замолчать более двухсот подростков, находящихся внутри.

Луна заезжает на сцену, ей помогает женщина-психолог, которая за последние несколько дней стала ей другом.

– Нервничаешь? – спрашивает она Луну, когда они поднимаются по специально установленному помосту.

– Нет, не очень… Я знаю, что в прошлом выступала перед тысячами людей много раз, когда играла на фортепиано. Для меня это пустяки, – подмигивает она в ответ.

Женщина оставляет ее на сцене одну и отходит на несколько метров. Луна приближается к микрофону.

– Доброе утро, – почти шепотом говорит она.

Тишина.

– П-п-прошло уже очень много времени с тех пор, как я последний раз приезжала в эту школу. Видите, большинство из вас д-д-думают, как бы сюда не приходить, а я н-наоборот…

Тишина. Луна чешет нос.

– Сегодня я хочу попрощаться с вами, п-п-потому что у меня не будет другой возможности. Так уж получилось, что это будет наша последняя встреча.

Как только она это произносит, какая-то невидимая энергия пронизывает каждого человека, находящегося в зале.

– Спасибо тем, кто стал ч-ч-частью моей жизни в этой школе. Было приятно разделить с вами это время, особенно вначале, когда я еще могла быть собой. Спасибо тем, к-к-кто помогал мне подняться по этим трем ступенькам, для меня это очень много значит. Поначалу я могла через них перепрыгивать, а