Городошники - Татьяна Нелюбина

Что я – не знаю? Любил – значит, женись! Женился – значит, будь верным, преданным! А кто кому предан?! Все изменяют друг другу, что я – не знаю? Верность, преданность, готовность пожертвовать собой для другого – где они?! Нет их! А если есть – кому они нужны? Кто их оценит? Конечно, я верю в любовь, что она где-то есть, но где?! Я-то думала, преподаватели такого вуза – особенные! А они? Где интересные разговоры об архитектуре, о жизни? И смерти? Где диспуты? Одни консультации!

– Шустова! Что вы выделываете?! – Это он, мой избранник кричал. – Топайте сюда, иначе воспаление легких схватите!

И схвачу! Лучше стоять здесь, с мокрыми ногами, на холодном камне, чем топать к тому, кто меня отверг!

Виктор Васильевич все же рискнул, побежал прямо по луже, схватил меня (я отбивалась), втащил в общежитие, пронес в комнату, уложил на кровать. Сразу же все забегали, засуетились. А только что! Только что! никому не было до меня никакого дела! Меня душили слезы, горло набухло. Так, чай с медом, молоко с содой, на ноги горчичники. Не смейте ко мне прикасаться, я никому не сделала зла! Я только хотела быть верной, любимой!

– Зина, вы хотите что-нибудь? – спросил Пол-Десятого очень участливо. – Конфет? Печенья? Бубликов?

– Водки.

– А времени сколько? – Пол-Десятого посмотрел на часы. – Придется в «Восток» бежать, тетю Дусю просить.

Он выбежал, и Люба тоненько выкрикнула:

– Те-е-етю!.. Ду…ду…сю!

Выкрикнула и засучила ножками.

Пустота и боль отступили. Вокруг были родные, любимые лица.

Холод адский, лужи замерзли, и я, боясь поскользнуться, едва-едва дошла до библиотеки, пряча лицо в пушистый мех. Как он мне нравился! Как он меня согревал.

Я сдала пальто в гардероб, а мех оставила.

Загляделась на себя в зеркале. Не на себя, на лису на свою распрекрасную!

Я купила ее с хоздоговорных. Не купила – достала из-под полы и не могла ей нарадоваться. Надоело в шали, как старушка, ходить.

Я стояла перед зеркалом, восхищалась серебристо-черной красавицей, к ней бы еще шапку.

Я смотрела на нее, на себя и проникалась убеждением, что все началось с пушнины. Я так своим студентам и скажу. Я скажу им… Размышляя о том, что скажу, я взяла книги и пошла к «своему» столу.

В глубине зала я увидела Германа. Мои руки вдруг ощутили его теплые, густые, курчавые волосы. Пальцы зарылись в его светлую шевелюру.

А если бы он сделал мне предложение, что бы я ответила?

Я думаю, мне бы стало неловко.

Я остановилась. Лиса мне шла чрезвычайно, увидит ее, начнет восторгаться, схватит карандаш, крикнет: не шевелись! И начнет меня зарисовывать. Погружать будет меня в мир чувственных образов, где неизвестно что происходит с обычными чертами, когда они вдруг оживают, подсвеченные его вдохновением. Существуя отдельно, они, эти черты, составляют обычное правильное лицо (мое) с обычным правильным носом и подбородком, с обычными правильными глазами и бровями, и вот они, по его уверениям и велениям его карандаша, чуть сдвигаются, подрагивают веки, приподнимаются уголки губ, и я уже не узнаю своего лица, а он не узнает меня, принимает за другую женщину. Это она необыкновенно хороша, а не я…

Я сдержанно здороваюсь с ним и прежде, чем он скажет или сделает что-нибудь из ряда вон выходящее, спрашиваю, нашел ли он тему для диссертации.

Далась мне его диссертация.

Он, вопреки ожиданиям, говорит утвердительно:

– Нашел. «Города-заводы Урала».

Я прячу улыбку в мех. Я укрепляюсь в своем убеждении, что с пушнины все началось – задолго до того, как возникли его города-заводы, через уральские земли проходили важные торговые пути между Западом и Востоком. В IX веке Пермь Великая вела обширную торговлю с Волжскими Булгарами, Ираном, Византией, Малой Азией.

В XI–XII веках предприимчивые купцы и «вольные люди» Великого Новгорода небольшими дружинами на лодках-ушкуях пробили дорожки к Уралу (к «Камню») и прибыльно меняли у иноземной Югорской Чуди (территория между рекой Печорой и Уральским хребтом) свои товары на «мягкую рухлядь» – драгоценную пушнину.

За дружинами и купцами пошли переселенцы – их влекли богатые и просторные земли. Шли они за бобром и соболем. Пробирались в северное Предуралье (от Белого моря) по рекам Мезень, Пеза, Цильма, попадали на Печору и Верхнюю Каму, или другим путем – по Северной Двине, Вычегде, Ижме, снова на Печору и Верхнюю Каму.

В верховьях Камы жили коми-пермяки, вотяки, татары и марийцы. Вятко-Камское междуречье заселяли удмурты. Вогулы (мансы) и остяки (ханты) жили на Среднем и Северном Урале и в Северном Зауралье. Южный Урал, Среднее и Южное Предуралье и Зауралье занимали сибирские, тюменские и тобольские татары, башкиры и киргизы. Население края занималось охотой и рыбной ловлей, а в южных районах – земледелием и скотоводством. Жили в кибитках, чумах и юртах. Во главе инородческой волости стоял сотник (инородцы делились на «сотни» еще до завоевания русскими Сибири). «Сотня» составлялась из нескольких юрт, а иногда даже из одной. Ловлей соболей и прочей дичи довольно богатели, но лошадей не держали, потому что в непроходимых и болотистых лесах выгодней ходить пешим.

В Северном Прикамье, в районе первого заселения русскими, сложились основные центры Перми Великой. Четыре княжеских оплота – Искор, Урос, Покча и Чердынь. В XIII веке они вошли в состав новгородских владений. Чердынь, столица Перми Великой, стала базой русского управления. Краем правил еще и туземный князь, но крещеный и подотчетный Новгороду.

В XV веке великий московский князь Иван Третий присоединил к Московскому государству новгородские земли Перми Великой и сам Великий Новгород. На Урал пошли «москвитяне».

Северный Урал становился не только доходной колонией, как при новгородском владычестве, но и настоящей русской областью, неразрывно связанной с Московским государством. Освоение края давало возможность обойти с севера враждебное Казанское ханство и продвигаться к средней части Урала, в Зауралье и далее в богатую Сибирь.

В XVI веке в Верхокамье – в развилке рек Кама, Вишера, Кол-ва – сложилась развитая сеть погостов, имевших укрепления и военное снаряжение. Казанское ханство было разгромлено, Казань в 1552 завоевана, Башкирия добровольно присоединилась к России, и в 1574 основана крепость Уфа. Русские продвигались на юг Урала (исключая те районы, где хозяйничал сибирский хан).

В XVI столетии и развернули свою деятельность именитые люди Строгановы – «на свой поклон соболями, черно-бурыми лисицами и золотым песком к Московскому царю» они получили от Ивана Грозного жалованные грамоты «поступать военною рукою».

Они получили обширную пермскую вотчину (свыше десяти миллионов гектаров земли) по обоим берегам Камы. Места здесь