Банда из Лейпцига. История одного сопротивления - Иоганнес Хервиг

ее работает сборщиком машин, а мать – домохозяйка, и к тому же у нее еще имелись сестра, чуть старше ее, и младший брат. Ясно было, что при таком количестве народа в доме покоя нам не будет. И тут судьба, словно решив проверить, действительно ли я готов на подвиги с Кетэ, явилась в один прекрасный день мне на помощь, неожиданно вырулив из-за угла с легкой улыбкой.

Уже неделю как возобновились наши встречи перед «Конневицким кинематографом». Хорошая весенняя погода выманивала людей на улицу, и к нам все время присоединялся кто-нибудь новый. Ретивого Эриха удалось угомонить: Рихард, Вилли, Пит и еще один новенький провели с ним воспитательную беседу, и он, можно сказать, добровольно согласился закрыть глаза на сборища у кинотеатра, тем более что смотреть с подбитыми глазами было трудновато. Так господин в шелковом шарфе отстал от нас. Полицейские агенты тоже куда-то растворились – наверное, у них нашлось другое поле деятельности.

Мы с Эдгаром стояли перед кинотеатром и болтали. С афиши на меня гипнотическим взглядом смотрели голубые глаза Ганса Альберса[72]. Рядом с ним на картинке красовалась какая-то томная дамочка.

– Как ты думаешь, – спросил я, занятый своими мыслями, – куда пойти, если тебе хочется уютно провести время? Я имею в виду с девочкой.

Эдгар смотрел куда-то сквозь меня, как будто сомневался, что я действительно спрашиваю его о том, о чем он подумал в первую секунду. Потом он просиял.

– Считай, тебе повезло! – сказал он. – Знаю один адресок. Не доезжая Дюбеновской рощи есть один городок, такой захолустный, Дурхвена называется. В нем человек двести живет. У них имеется постоялый двор «Под липами». Там можно запросто переночевать, безо всякой регистрации. Хозяевам до лампочки, пускают всех подряд и не боятся, что их привлекут за сводничество. У моего отца полно неженатых дружков, клянутся, что место надежное.

Я быстро прикинул в голове. До Дюбеновской рощи ехать километров сорок-пятьдесят. Это в два раза дальше, чем Любшюцкие озера. Организовать такую вылазку на выходные с ночевкой – не хвост собачий, но все же в пределах возможного. Меня охватило возбуждение, прокатилось волной от живота до самого горла.

– А как ты считаешь, мы с Кетэ сойдем за совершеннолетних? – спросил я.

Эдгар раздул щеки и оглядел меня с ног до головы. Потом кивнул.

– Причипурьтесь соответственно, и вполне сойдете.

Дело постепенно обретало конкретные очертания.

Конечно, это было не слишком романтично – планировать такие вещи. Я бы с бо́льшим удовольствием отдался на волю волн. Но в нашей ситуации у нас практически не было выбора, если мы хотели действительно продвинуться на шаг вперед в наших отношениях. Вот только нужно ли нам продвигаться? Может быть, я неверно истолковал нежные, ищущие движения рук Кетэ и призывы ее губ? В эти вопросы требовалось как можно скорее внести ясность.

В конце марта, на Пасху, я рассказал ей о том постоялом дворе. Школьный год закончился, против моих опасений я благополучно перешел в одиннадцатый класс.

Солидный старшеклассник уже все-таки может набраться духу и пригласить свою избранницу куда-нибудь на выходные с ночевкой. Мы стояли в парке Короля Альберта, прислонившись к толстому каштану, на ветках которого уже проклевывались нетерпеливые белые цветы.

– Дюбеновская роща? С ночевкой? Только ты и я? – спросила Кетэ, щурясь на весеннем солнце.

– Только ты и я, – повторил я за ней.

Кетэ окинула взглядом пейзаж, как будто этот парк был делом ее рук и она только-только закончила работу. Потом она кивнула.

– С удовольствием, Харро. Только мне нужно будет придумать что-нибудь для родителей. А когда ты хочешь поехать?

Я пожал плечами. Конкретного плана у меня пока еще не было.

– Где-нибудь около первого мая. На Вознесение и Троицу народу везде полно, – сказал я осторожно. – Или тебе хочется раньше? Прямо сейчас, в ближайшее время? В апреле? – Кетэ не отвечала, и я поспешил добавить: – Можно и позже. Чего торопиться.

Кетэ молчала. На какое-то мгновение показалось, будто мир вокруг нас продолжает вращаться, а мы – нет.

– У нас ведь серьезные отношения, да? – заговорила Кетэ. – Ты можешь сразу не отвечать. Честность и искренность – это ведь не само собой разумеющееся, даже в нашем кругу. Я не сомневаюсь в тебе. Но мне страшно, понимаешь? Люди не всегда такие, какими они себя преподносят.

Мы помолчали. Потом Кетэ встряхнула головой и рассмеялась.

– Ой, ладно. Забудь, о чем я говорила. Забудь и не вспоминай.

– Я отношусь к тебе очень серьезно, – сказал я после некоторой паузы. – Наша компания и ты – это единственное, к чему я отношусь по-настоящему серьезно.

Кетэ закрыла мне рот долгим поцелуем. Если бы она этого не сделала, то я успел бы ей признаться в том, что и мне страшно. И что у меня вообще полно страхов. Причем они касаются отнюдь не только ее и меня.

26

Генрих попался им в руки как-то вечером, в среду, на Элизенштрассе, прямо возле педагогического института. Ровно в том месте, где мы в свое время повесили нашу листовку на доску объявлений. Их было всего двое, но парни оказались крепкими, тренированными и знали, куда бить, во всех смыслах. Генриху одному с ними было не справиться. Они даже отобрали у него перстень с черепом.

После этого Генрих не пошел домой или к врачу, как сделал бы любой нормальный человек. Он пошел к кинотеатру. Я смотрел на него, и у меня было такое ощущение, будто кто-то прокручивает на быстром ходу кинопленку: его веки заплывали прямо у меня на глазах. Я вообще сомневался, что он хоть что-нибудь теперь видит. Да и вся физиономия Генриха имела устрашающий вид. На лбу – множество ссадин. Ухо разодрано. Изо рта и носа без остановки текла темно-красная, почти черная масса.

– Что с тобой, черт побери?! – ахнул я, и Генрих рассказал, что случилось. Говорил он очень медленно.

– Вот мерзавцы, – прошипел Эдгар сквозь зубы, когда Генрих дошел в своем рассказе до того момента, как у него содрали с пальца кольцо.

То, что из его друга сделали отбивную, взволновало его, кажется, меньше, чем потеря кольца. Он воспринял это как личное оскорбление. Рядом с ним стоял Пит и размеренно стучал кулаком по ладони.

– Скажи-ка, дружище, у нас есть шанс их найти?

Генрих как-то странно скрючился. Может быть, он хотел пожать плечами, но почувствовал резкую боль.

– Ищи ветра в поле, – сказал он. – Куда-то к центру пошли. Если тебе неймется, можешь там пошарить. А я пока посижу.

Пит поднял брови и оглядел собравшихся. Нас было