Вношу ясность - Фрэн Лебовиц

Победа осталась за мной, но торжествовать было некогда: предстояло познакомиться с другими потенциальными горничными. Они шли бесконечным потоком. Выдвигали множество невыполнимых требований, но два самых невыполнимых так часто повторялись, что скоро все горничные стали мне казаться на одно лицо. Все горничные единодушно настаивали, что будут работать в дневное время, и не скрывали решительных намерений входить в мое жилище. Эти условия я, естественно, не собиралась принимать, потому что днем я дома – сижу и не пишу. Ночью я тоже не пишу, но и дома не сижу, так что, само собой, для меня удобнее, чтобы горничные работали ночью. Однако все мои уговоры пропали втуне, и в конце концов мне пришлось остановить свой выбор на самой лучшей из всех помощниц, не подходящих мне в принципе и, увы, не понимающих элементарной логики. Свято помня совет подруги, я выбрала ту, которая больше всех понравилась мне как горничная, а не как человек, и, хотя меня определенно пленило ее согласие гладить одежду, решающую роль сыграло то, что она ни слова не знала по-английски. Если уж мне придется целый день терпеть общество какой-то особы, лучше, чтобы эта особа даже смутно не догадывалась, что именно я говорю в телефонную трубку.

Первые несколько раз мы уживались если и не гармонично, но мирно, но к четвертой неделе ситуация начала казаться мне невыносимой. Я честно старалась не путаться у горничной под ногами, но она вечно ходила за мной из комнаты в комнату, размахивая устрашающими хозяйственными принадлежностями и презрительно оглядывая меня по-португальски. Сразу понятно, она в грош не ставит дамочку, которая, по-видимому, целыми днями пролеживает диван, использует полотенца и ведет телефонные разговоры на иностранном языке. После эпизода с особенно энергичным и пренебрежительным вытряхиванием пепельниц я капитулировала, признав, что отныне мне придется проводить весь день вне дома.

Поначалу выходить наружу днем было по-своему интересно. Днем очень многие заведения открыты, и освещение, нельзя отрицать, прекрасное, правда, слишком людно и немножко шумновато. Я честно старалась если не наслаждаться этим, то свыкнуться. Но вскоре прелесть новизны потускнела, и я обнаружила, что мне все труднее вести нормальный образ жизни в чуждой, враждебной атмосфере. Невежи-швейцары то и дело придирались ко мне, частенько переходя на оскорбления. Они неприветливо встречали меня, когда я, никому не мешая, тихо разгадывая кроссворд из TV Guide, задерживалась под козырьками у вверенных им дверей. Когда я пыталась поддерживать контакты с широким кругом друзей по телефону-автомату, скапливались толпы и зрела смута. А время от времени я становилась безвинной жертвой желчных замечаний, когда знакомилась с литературными новинками, очаровательно позируя на багажнике чужой машины.

Разумеется, так не могло продолжаться вечно; пришло время для срочных мер. Да, найти выход было непросто. Проблема серьезная, требующая серьезных усилий. Я охотно пустила бы в ход все методы, которые мне по плечу. Увы, методы, которые мне по плечу, редко предполагают тщательный сбор информации и педантичное обдумывание деталей. Если честно, они ближе к сумасбродным планам и бредовым теориям. Итак, вполне простительно, что в итоге мне не удалось прийти к твердому решению. Я могу лишь заверить, что пыталась к нему прийти. Вот вам веские письменные доказательства.

Веские письменные доказательства моих попыток

Я рассудила: по всей очевидности, грязную квартиру, как и грязную куртку, невозможно снова сделать чистой, если ты сейчас в ней. По всей очевидности, квартиру следовало бы отдать в чистку точно так же, как мы поступаем с куртками. Я решила, что это осуществимо, если открыть специальные химчистки. Пока все логично. Подвох обнаружился лишь на этапе, когда я вообразила, что иду забирать квартиру из чистки. Только в этот момент в памяти всплыла аналогия с грязной курткой, и сердце оборвалось. Я явственно вообразила, как, стоя перед прилавком, ору: «Эта квартира – не моя! Думаете, я не узнаю свою квартиру с первого взгляда? Моя была с отдельной комнатой для литературной работы и двумя дровяными каминами. А эта квартира не моя. Эта квартира – без отдельной комнаты для литературной работы, с одним дровяным камином и с кроватью-чердаком. Поверьте, нет у меня никакой кровати-чердака. Клянусь, нету. Не смейте говорить, что это моя квартира, просто в чистке кое-что потерялось. Извольте ответить, как можно потерять дровяной камин? Он же не висел на ниточке. Он был вделан в солидную оштукатуренную стену. Это не моя квартира, и я ее не заберу. Нет, эту квартиру я не возьму, лучше останусь вообще без квартиры. Я хочу мою квартиру, ту, которую сдала вам в чистку. Ах так, да я… Да я на вас в суд подам. Думаете, не подам? Мой адвокат с вами свяжется. Иду ему звонить!»

И после этого я увидела, как поворачиваюсь на каблуках и разъяренно ухожу. Увы, в следующий миг я увидела, что снова нахожусь на улице, в телефонной будке, а вокруг скапливаются толпы и зреет смута. И тогда я приняла решение: если мне так и так придется звонить по уличному таксофону, не буду свою квартиру с двумя каминами никуда сдавать.

Вещи

Вещи

Все вещи на свете можно разделить на две основные категории – на натуральные и искусственные. Или, в более привычных вам терминах, на природу и искусство. Что ж, у природы, как я знаю даже слишком хорошо, есть пламенные почитатели, но я в общем и целом не из их числа. Скажу без обиняков: я и мне подобные не жаждут вернуться к земле. Я и мне подобные жаждут вернуться в отель. Отчасти дело в том, что у меня слишком мало общего с природой. Мы ходим в совершенно разные рестораны, смеемся над совершенно разными шутками, а главное, видимся с совершенно разными – природа со своими, я со своими – людьми.

Правда, так было не всегда. В детские годы меня частенько можно было найти на лоне природы: я играла на снегу, гуляла в лесу, мочила ноги в пруду. Все это было для меня в порядке вещей. Но мало-помалу я выросла, и именно в процессе взросления у меня открылись глаза на ряд вопиющих недостатков природы. Во-первых, природа, как правило, расположена снаружи, то есть там, где, несомненно, почти негде присесть. Во-вторых, снаружи целую половину суток стоит день, а значит, все освещено сверху, жестким светом, который не красит внешность заядлых курильщиков. А в-третьих (в контексте нашей темы – в-главных), все натуральное уже по определению