Книга Гусыни - Июнь Ли

танцующей каллиграфией девочек, он казался жалкими каракулями. Некоторые девочки говорили по-французски со смешным акцентом, но все они читали и писали на моем родном языке лучше меня. По всему дому валялись заграничные журналы, но я смотрела только на картинки, и мой взгляд лишь скользил по напечатанным словам, даже если они были на французском или английском. Кое-кто из девочек, особенно Каталина, искренне хотели мне помочь, но большинство с улыбкой переглядывались всякий раз, когда я делала что-то не так. А это случалось почти каждый день. Я отличалась неэлегантностью и невежеством.

Фабьенна не переживала из-за того, что она не такая, как другие. А я – здесь, в Вудсвэе, – переживала.

По окончании концерта миссис Таунсенд разрешила нам развлекаться до конца вечера и покинула гостиную в сопровождении Аякса и Уиллоу. Кто-то включил радио. Я решила не оставаться. Мне хотелось побыть в своей комнате – это единственное, что мне все еще нравилось в моей здешней жизни.

Каталина последовала за мной наверх.

– У тебя сегодня грустный вид, – сказала она по-английски.

Она была самой верной подругой, какую я только могла найти: как мы и условились, она все время разговаривала со мной по-английски и подсказывала по-французски, только если я вообще не понимала смысла ее слов.

Мне не было грустно. Мне было скучно. Я скучала по той вселенной, которую создали мы с Фабьенной. Я бы не оставила ту жизнь (самую счастливую жизнь, которую я когда-либо знала), если бы не убежденность Фабьенны в том, что в мире может быть что-то интересное. Что-то, выходящее за рамки нашего опыта, что она сочла важным узнать. Она отправила меня в Париж, а потом в Англию, чтобы я посмотрела на незнакомцев и их жизнь. Некоторое время я пыталась отдаться приключениям, но новизна этого мира – с мягкими простынями, изысканной одеждой, обильной едой, красиво одетыми соученицами и миссис Таунсенд, которая, подобно кукушке из часов в гостиной, на протяжении всего дня давала одни и те же наставления и в одном и том же порядке, – быстро улетучилась. Пусть девочки и выглядели безупречно красивыми, как ангелы, но это потому, что ни одному создателю ангелов не требовалось воображения – достаточно было хорошего материала и набора правил. Ни одна девочка не замирала во время разговора об одежде и танцах и не прислушивалась к тихому уханью далекой совы; ни одна не отвечала сове таким правдоподобным уханьем, что вы знали: где-то мать смотрит на своего малыша, обеспокоенная зловещим предзнаменованием. Мне хотелось, чтобы Фабьенна сейчас оказалась здесь и увидела то же, что и я: миру мы не нужны, и нам не нужен этот мир.

– Эй, – окликнула меня Каталина. – Ты сегодня какая-то рассеянная.

Я закрыла дверь. Я никогда не осознавала важности дверей, пока не оказалась в Вудсвэе.

– Со мной все в порядке. Только в последнее время я очень скучаю по моему Жаку, – сказала я.

Легко было обвинить в моем настроении Жака. Ни одна из девочек не стала бы подозревать меня во лжи.

– Вы ведь переписываетесь, разве нет?

– Да, – ответила я. – Но Касуми это не нравится. Она велела мне прекратить.

– Касуми наверняка приняла это решение в твоих же интересах, – сказала Каталина.

– Она не знает Жака. Ее доводы не убедительны.

– Не говори так, – пожурила меня Каталина, а затем ее голос смягчился: – У тебя есть его фотография?

Мне никогда не приходило в голову, что кто-то может потребовать доказательств существования Жака – помимо его писем.

– Дома мы не фотографируемся, – сказала я.

Каталина на мгновение задумалась.

– Я считаю, ты должна знать: тебя ждет лучшее будущее, чем его, – произнесла она.

– Все постоянно говорят о моем будущем, но никто не понимает, что у меня его нет.

– Как это? Ты же писательница!

– Ты читала мою книгу?

– Касуми нам запретила. Она хочет, чтобы мы знали тебя только как соученицу. Но, конечно, как только она это сказала, некоторые девочки тут же раздобыли экземпляр твоей книги.

– Все здесь читали мою книгу?

– Нет, ведь не все любят читать, тем более на французском. Может, кто-то еще прочтет ее, когда выйдет перевод на английский, – ответила Каталина. – Но я надеюсь, ты не обидишься на то, что я скажу. Твоя книга не такая, как мы ожидали. И Маргарете, и Роуз рассказы показались омерзительными.

– Ты тоже так считаешь?

– Я не читала, – призналась Каталина. – Ты меня знаешь, у меня не литературный склад ума, но Роуз пересказала нам некоторые из твоих историй. Они на самом деле шокирующие! Мы удивились, насколько ты милая, когда с тобой познакомились.

Тут мне пришло в голову, что Каталина, Маргарета и Роуз – либо настоящие подруги, либо по-настоящему хорошие актрисы.

– Прости за такие слова, но, похоже, твоя жизнь дома была ужасной, – сказала Каталина. – Вообще не жизнь.

– Это была прекрасная жизнь для меня и моего Жака.

– Но теперь ты здесь, – напомнила Каталина. – Теперь ты должна знать, что это была ужасная жизнь.

– Что толку это знать? Я не одна из вас.

– Ты лучше нас всех, – сказала Каталина с такой искренностью, что месяц назад я бы ей поверила. – О, пожалуйста, не смотри так удрученно. Ты писательница.

Я вздохнула.

– Ты хочешь писать еще книги? – спросила она.

– Я написала еще одну, она выйдет осенью.

– А после этого?

– Нет, – ответила я. – Больше я писать не хочу.

– Серьезно? Что же ты будешь делать, если не станешь писать книги?

– Когда вернусь во Францию, хочу найти работу в Париже.

– Какую работу?

– Должность секретарши. Или продавщицы.

Каталина рассмеялась:

– Ты шутишь!

– Что плохого в том, чтобы иметь работу? – спросила я.

– Работа должна быть подходящей, – сказала Каталина. – Вот смотри, Хелен может некоторое время поработать у своего отца, пока не выйдет замуж. Маргарета постоянно говорит, что хочет открыть экспериментальную школу для глухонемых детей. Роуз никогда не будет работать. Филиппа или Джиллиан… – упомянула она девочек из Манчестера и Ньюкасла, – у них будет работа. Они обе осенью поступают в колледж учиться на секретарш.

– Как думаешь, я тоже смогу?

– Зачем тебе это?

Если секретарские колледжи есть в Лондоне, подумала я, то такие заведения должны быть и в Париже.

– А чем займешься ты? – спросила я.

– Я не так уж амбициозна. Хочу выйти замуж и завести детей. Но ты… Тебе не стоит торопиться. И уж точно не стоит выходить замуж за Жака.

Я покачала головой:

– Я не хочу ни за кого выходить замуж. Я бы предпочла работать.

– Рано или поздно тебе придется выйти замуж. Но мужчина должен быть подходящим. Это важнее, чем иметь подходящую работу.

– В том-то и проблема. Что бы я ни делала, какую бы работу и