Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

— Мама, а папа не пришел? — Голос проснувшегося сына оторвал Хнин Мей от рукописи.

— Ты почему не спишь? А ну-ка ложись. Придет твой папа. Спи спокойно.

С полчаса Хнин Мей укачивала трехлетнего сынишку, пока тот снова не заснул. Было уже половина десятого, а Ко Ти Та не возвращался. Судя по всему он сегодня явится навеселе. Насколько она любила мужа трезвым, настолько ненавидела его пьяным.

Пока Ко Ти Та не сошелся с автором популярных любовных романов Лю Зо Найном, он в рот не брал спиртного. Теперь же не было дня, чтобы он пришел домой в нормальном состоянии. Сколько слез пролила Хнин Мей, сколько раз уговаривала его прекратить выпивки! Ничего не помогало. Постепенно отчаяние и ненависть заполняли ее сердце.

Сегодня на оставшиеся шестьдесят пять пья она купила два утиных яйца и приготовила из них приправу к рису. Больше ни на что не хватило. В доме даже луковицы не осталось. Соседка дала несколько бананов — и то хорошо. Ко Ти Та ждала жидкая приправа к рису с половинкой яйца.

Сын спал в люльке — корзине, подвешенной на веревках к потолку. Хнин Мей качала люльку и думала о своей безрадостной, несчастной доле. Горько было на душе, жаль и себя и мужа.

Она не заметила, как заснула сидя, прислонившись к стене. Проснулась от стука в дверь и голоса мужа:

— Эй! Хнин Мей! Открой! Ну и здорова же ты спать! Хоть из пушек стреляй — не добудишься.

Ко Ти Та изо всех сил колотил в дверь. Ясно было — сегодня он снова выпил.

— Иду, иду! — Хнин Мей бросилась открывать дверь. Из темноты ввалился Ко Ти Та. Он еле стоял на ногах. Комната тотчас наполнилась винным перегаром.

— Опять пьяный…

— Это тебя не касается. В наше время самый верный друг — бутылка. Есть хочу. — Ко Ти Та мутными глазами уставился на стол. Хнин Мей молчала. — Что же ты не предлагаешь мужу королевский ужин, который ты для него приготовила? Да, дорогая, нелегко быть женой писателя. Надо учиться переносить голод и нищету. А если не желаешь терпеть, можешь катиться на все четыре стороны. Я тебя не держу.

Хнин Мей стояла рядом и не отвечала, изо всех сил стараясь сдержать себя.

— Не хочешь говорить — ну и молчи. Я и так знаю, что ты сегодня приготовила. Одно из двух: подливку или с картошкой или с яйцом. А разве это не еда? Прекрасная еда, просто наслаждение! Такое же удовольствие, вероятно, испытывает тот, кто сидит на золотом троне и ест целого зажаренного на вертеле слона. Итак, посмотрим, что нам сегодня на ужин женушка приготовила! Раз… — С этими словами Ко Ти Та ловким, как у фокусника, движением руки поднял крышку кастрюльки. — Ха! Ха! Ха! Что я говорил! Подливка с яйцом! Я уже столько времени каждый день ем яйца — просто удивительно, что у меня еще не отросли крылья и не подняли меня в воздух. Что ж, яйца — это хорошо! Во всяком случае, лучше, чем пустой рис, сваренный на воде. Ты в отчаянье, жена писателя?

Ко Ти Та сел за стол и за обе щеки стал уплетать ужин. Хнин Мей уже не раз приходилось отвечать на подобные вопросы пьяного мужа.

— Была бы в отчаянье, разве жила бы с тобой…

— Когда будет совсем невмоготу, можешь уйти от меня. А вообще-то ты гордись, что никак из этой голодной ямы выбраться не можешь.

Хнин Мей стоило немалых усилий сдержать слезы. Эта голодная яма, гордиться которой призывал муж, была слишком невыносима для нее. «Глубже этой ямы только преисподняя», — подумала она, но вслух решила об этом не говорить.

— Сегодня опять пришел пустой. Ни одно издательство денег не платит. В одном месте непременно должны были заплатить, но Лю Зо Найн не пришел, и я остался ни с чем.

Хнин Мей слушала мужа молча, зная по опыту: стоит ей раскрыть рот, как начнется ругань. Но тут она не выдержала:

— Ко Ти Та, дорогой, у тебя есть своя голова на плечах и свои руки. Что ты связался с этим Лю Зо Найном? Я верю: если ты постараешься, непременно добьешься признания и твое имя будет известно читателям ничуть не меньше.

Ко Ти Та со злостью грохнул тарелкой по столу.

— Ну что ты говоришь? Да у него своя типография! Ты понимаешь, что это значит? — закричал Ко Ти Та.

Внезапно он поперхнулся, закашлялся, Хнин Мей дала ему воды. Он помолчал немного, потом тихо сказал:

— Если бы ты узнала, каким образом он добился известности и популярности, ты бы не поверила. Боюсь, ты бы просто сошла с ума! Нет, этот мир чудовищно несправедлив.

— Но я знаю, ты отличный писатель. Ты столько уже написал рассказов, повестей, однако почти все они лежат дома, без всякого движения. Почему?

Ко Ти Та решительно встал из-за стола. Глаза его сверкнули затравленно и злобно.

— Хватит, Хнин Мей. Не задавай мне подобных вопросов. Если я тебе скажу, почему не публикуют мои работы, легче не станет.

Это было сказано так категорично, что Хнин Мей поняла: дальнейшие расспросы приведут к такой ссоре, которая перебудит всех соседей.

— На завтра деньги есть?

— Сегодня яйца купить и то в долг взяла.

— Я у тебя про сегодняшние яйца не спрашиваю. Я хочу знать, есть ли у тебя деньги на завтра?

— Нет.

— На нет и суда нет. Значит, будем голодать. Глядишь, и сдохнем с голоду. А может, это и к лучшему.

Ко Ти Та подошел к письменному столу.

— Слушай, куда делась рукопись, которую я здесь оставил сегодня утром?

— В голубую папку положила.

Ко Ти Та взял папку, раскрыл ее и, глубоко вздохнув, углубился в чтение.

— Ко Ти Та, ты мне в последнее время совсем не нравишься. С тех пор как ты сошелся с этим Лю Зо Найном, каждый вечер ты приходишь пьяный. То, что ты денег в дом почти не приносишь, мы как-то еще переживаем. Но издевательства твои я больше не в силах терпеть. Ненавижу тебя такого… — Хнин Мей говорила о наболевшем так твердо и так решительно, что Ко Ти Та не сразу сообразил, что и ответить.

— Ну, ты не очень-то наседай на меня. Сама знаешь, где приятели, там и выпивка. И не суйся — это мое дело.

— Твое дело! Если бы мне и твоему сыну