Черное ожерелье - Шерхан Муртазаев

— Я могу сказать вам, что привело архара под пулю, — заявил Аманкул. — Сейчас у них, у чертей, время свадеб. Бараны становятся бешеными. Они собираются в одном месте и бьются друг с другом. Побежденные выбывают, а победители бьются между собой. И до тех пор дерутся, пока не определится один победитель. Он-то и становится вожаком, повелителем и, дьявол, сам покрывает всех самочек. Вот у него житуха! — И Аманкул гаденько засмеялся своим словам. — А побежденный архар убирается прочь от позора. В одиночестве бродит по горам. Этот, видать, из таких неудачников.

— Вот как? — сделал наивные глаза Жарас. — А я-то думал, что только люди дерутся за обладание женщиной.

— Что там люди, Жаке! — рассмеялся Аманкул. — Пустяки! В наше время из-за баб не ссорятся. У архаров свой закон, жестокий. Нерушимый. Если бы люди жили по этому закону, то ой-ой!.. Страшно подумать, что было бы. — Аманкул захихикал. — Тогда наш Жаке чемпионом был бы…

Полные, гладкие губы Жараса дрогнули в усмешке. Он пожевал ими, словно собираясь что-то сказать, но промолчал, удержался. Нариман знал с детства эту привычку Жараса и мгновенно понял, что тот хотел сказать, но сделал вид, что ничего не заметил.

— Э-э, да что мы? Со вчерашнего дня горячего не ели, а? Так нельзя, друзья. Не приготовить ли из архара куырдак[25]? — обратился Жарас к шоферам.

— Зачем портить тушу? Вы бы целиком отвезли ее Тан-Шолпан женге, — заглянул ему в глаза Аманкул, и вид у него стал, как у любопытного щенка: одно ухо выше, другое ниже… того и гляди хвостом завиляет. Чего-то ждет от хозяина.

— Брось! Не видела она мяса, что ли? Не голодает Тан-Шолпан, не беспокойся, — небрежно отозвался Жарас, уперев руки в бока, и ткнул носком ботинка в неподвижную тушу. — Давай куырдак.

Нариман понурился. В первый раз он услышал здесь имя Тан-Шолпан от других людей. Но как говорили о ней! Тот, лакей, собака, свою пользу ищет. А хозяин, муж и повелитель, как о пустом месте, с высокомерным видом, небрежно и привычно произносит имя «Тан-Шолпан». По всему виду Жараса можно понять, что не все благополучно в доме Хамзиных.

* * *

Шоферы быстро приготовили куырдак. Аманкул с Жарасом принялись жадно пожирать горячее мясо, запивая водкой. Оба шофера не отставали от них. А Нариману есть не хотелось.

— Ты чего это мясо не ешь? В вегетарианцы, как Неру, записался? — спросил иронически Жарас. Янтарный жир стекал с его пальцев.

— А ты знаешь, почему Неру мяса не ел? — отозвался Нариман.

— Нет. Интересно, почему?

— В молодости он путешествовал. В Норвегии его пригласили принять участие в охоте. Он случайно увидел глаза умирающего оленя и дал клятву, что больше в жизни не прикоснется к мясу.

— Ну, хорошо, допустим, все так и было. Но ведь ты не Неру. Ты сын казаха, который, услышав о мясе, становится страшнее волка. Мне не нравится, что ты стараешься обособиться. Надо же быть мужчиной.

Нариман промолчал и пошел прочь. Он очень сожалел, что поехал с ними на охоту. Настроение его вконец было испорчено.

Горы стояли молчаливо и мрачно, надвинув на чело полные дождя тучи. Искривленные ветви деревьев судорожно цеплялись за скалы. Казалось, они были недовольны выстрелами и бесцеремонным поведением пришельцев. С запада порывами бил неистовый ветер. Он свистел в сухих стеблях трав и кустов, к самой земле клонил увядшую полынь. Речка чуть журчит, едва дышит под камнями, а летом она ревела и ворочала их. Все оплакивало молодого архара. Но ничего не слышали уши, ничего не чувствовали сердца пришельцев. Рты их чавкали. Жирные пальцы копались в жареном мясе. Сыто рыгали глотки, отравляя воздух водочным перегаром. Дети природы, они стали ее врагами и были обречены.

Нариман шел и думал. Есть одна общеизвестная истина. Рано или поздно человеку придется умирать. И умирать одному. Никто не знает, когда пробьет его час, как это произойдет. Неизвестно, какая земля станет твоей могилой и суждено ли вообще быть тебе похороненным. Может ведь случиться и так, что земля не примет тебя. Тогда пир над тобой устроят черные птицы и желтые шакалы. Но даже если спрячут твое холодное тело глубоко и надежно, все равно станешь кормом для червей. Но человек забывает о смерти.

Нариман остро сожалел о своем участии в этой вылазке. Он понимал, что ведет себя глупо, что портит окружающим отдых, но ничего не мог с собой поделать. Впрочем, на него, кажется, мало обращают внимания. Они уже начали резвиться. Развлечение придумали нехитрое. Ставили на плоские камни опорожненные бутылки и стреляли по ним. Жарас и Аманкул устроили нечто вроде состязания, по очереди стреляли из мелкокалиберной винтовки, спорили. Разгоряченный Жарас произвел лишний выстрел.

— Э-э, Жаке, очередь-то моя! — ухватился за винтовку Аманкул.

Он был изрядно пьян, иначе не посмел бы перечить Жарасу. Жарас не уступал. Они стали вырывать оружие друг у друга, и в какой-то момент Жарас заметил, что дуло винтовки упирается прямо в спину Наримана. Он хмыкнул. Палец лег на курок. Аманкул на миг протрезвел, схватился за ствол и резко поднял вверх. Над головой Наримана прогремел выстрел.

Жарас и Аманкул разом протрезвели. Они испугались, поняв, что могло произойти секунду назад. А последствия? Страшно представить себе. Разговоры, слухи, сплетни. Суд. Но прежде допросы. А потом неизбежно тюрьма, а может, и того хуже. Конечно, сочли бы это непредумышленным убийством. Случайный, мол, выстрел. Нариман — жертва несчастного случая. Никто его специально не убивал. Но они были пьяны — это отягощает вину. Еще браконьерство. Словом, хватило бы работы прокурору.

Нариман даже не подозревал, как близок был к смерти. Жарас готов был полюбить его за то, что он продолжает стоять, глядя на горы.

— О чем задумался, Нариман? — спросил он, положив руку тому на плечо.

— Да так, о многом, — уклончиво ответил ему Нариман. — Работа в Нартасе не ладится, надо посоветоваться. Слушай, Жарас, мы закладываем заряд для каждого отдельного взрыва и теряем время. А если сделать сразу несколько взрывов, так сказать, массовый взрыв, чтобы обеспечить работу, скажем, на неделю. А, как думаешь?

— Интересно. Посмотрим… Э-э, о работе ни слова! И не напоминай о наших производственных болячках. Отдыхать надо. Мы тоже люди. Давай забудем хоть на время о всяких сложных проблемах. Отдохнем, а там уж возьмемся, а?

Но отдых почему-то не получался. Охотники решили возвращаться. Выбрав удобный момент, Жарас остался наедине с Аманкулом.

— Бедняга архар.